Татьяна Первушина - Это Традиция, детка!

Отказать Застенкер Хвостов по определению не смог бы, поэтому молил Бога о том, чтобы она однажды на него не прыгнула бы с криком « Товарищ Бендер! », подобно мадам Грицацуевой из «12 стульев».

Он сидел с «палкой в спине» у нее на кухне и, словно спаниель, с дрожащими лапками, с нетерпением ожидал возвращения в офис или домой…

…Проходя мимо пункта с разливным пивом, Хвостов на секунду задумался было, не прикупить ли ему немного этого замечательного напитка, как вспомнил вдруг, что именно сегодня Муза Мордехаевна ждет его на совещание по поводу дальнейших планов фирмы.

Он инстинктивно вздрогнул, приуныл и, бросив печальный взгляд на дверь пивного магазина, вздохнул пару раз и поплелся по дорожке, ведущей в офис.

Подходя к офису, Хвостов увидел машину скорой помощи, полицейский форд и небольшую толпу, состоящую в основном из сотрудников «Шиш-Традиции», горячо обсуждающих какую-то новость.

В центре толпы, буквально подпрыгивая от возбуждения, метался начальник смены водителей, Терентий Карлович Каркотуб, уже получавший пенсию по возрасту, но все еще работающий.

Нервно сжимая в руках серую кепочку, он все время что-то выкрикивал, наклоняясь к улыбчивой симпатичной полноватой дамочке, менеджеру фирмы, Эльжбете Петровне Овечкиной, а та, как бы отмахиваясь от Терентия Карловича, со значением переглядывалась с очень высокой худощавой молодой женщиной с короткой стрижкой и что-то тихо той говорила.

Молодая женщина, в которой Хвостов сразу узнал старшего менеджера Звениславу Задумкину, скрестив руки кренделем, как-то неопределенно поводила плечами, хмыкала и оглядывалась на дверь офиса, словно опасаясь чего-то или кого-то…

Хвостов непроизвольно занервничал, шаги его ускорились.

Неужели налоговая проверка? – пульсировала в его голове страшная мысль. – Вот, блин, я так и знал, что эта ненормальная Арзыгуль до добра нас не доведет, ведь говорил же я Музе…

И Модест Полуэктович неправедно и смачно выругался…

Долговязую фигуру генерального директора толпа заметила сразу.

«Модест Полуэктович, Модест Полуэктович! – бросился наперерез ему Терентий Карлович. – Что же это такое, тут такое, Тимур, когда же…накладные… как же мы…не успеем…надо же что-то делать…»

Терентий Карлович Каркотуб всегда говорил рублеными фразами и очень быстро, причем скорость, с которой он произносил эти фразы, сводила на нет весь смысл сказанного, и понять его практически, особенно, когда он нервничал, было совершенно не под силу.

Поэтому Модест Полуэктович болезненно поморщился и произнес: «Терентий Карлович, что случилось?… давайте зайдем в офис…»

«Дэ-к как же, Модест Полуэктович…, – охотно затарахтел Терентий Карлович, – в офисе-то… так мы же все… там… нельзя…»

«Модест, – пришла на выручку Каркотубу Эльжбета Петровна, – понимаете, как , в офис нельзя, там труп… я не в том плане, что … и полиция…»

Модест Полуэктович оступился, чуть было не выронил портфель, но чудом удержал равновесие.

«Неужели Муза?!!», – мелькнула шальная мысль.

Поняв, что никто и не собирается его разыгрывать, он вдруг до того испугался, что только и смог хрипло просипеть: «Труп? Какой труп?!»

Звенислава расплела свои большие руки, скрученные калачом, и, вытаращив на Хвостова круглые глаза, тихо, но отчетливо и со значением произнесла: «К нам в офис приехал Тимур, а вот теперь он мертв… Полиция разбирается…»

«Уфф», – выдохнул Модест Полуэктович.

Тимур Иремашвили был одним из основных поставщиков «Шиш-Традиции», основным видом деятельности которой, по Уставу, была торговля овощами и сухофруктами.

Это был рослый крепкий мужчина лет пятидесяти, всегда улыбчивый, но со злыми, будто обжигающими глазами.

Иремашвили сотрудничал со всеми фирмами Застенкер (которые она открывала и закрывала довольно часто) уже более пятнадцати лет, никогда не нарушал договоренностей, всегда был лоялен к «забывчивой» Музе Мордехаевне и терпеливо, хотя слегка и ворча, ждал, когда она отдаст накопившиеся миллионные долги его фирме.

В последнее время, правда, Тимур начал брыкаться, говорить, что ему не на что закупать сырье, на что Муза Застенкер, сильно сопя и колыхаясь всем корпусом, смотрела на него недобрым тусклым взглядом, надувала и без того очень толстые от природы (а не от волшебства ботекса!) губы, и говорила тихим голосом: «Тимур, я отдам долг, но надо немного подождать… Иначе я буду вынуждена поменять поставщика…»

И Тимур всегда ждал… И вот теперь Тимур был мертв…

Не веря столь кошмарной новости, Модест Полуэктович, протиснулся сквозь небольшую толпу сотрудников, продолжавших шептаться, дрожащей рукой приложил магнитный ключ к двери офиса и открыл дверь своего кабинета.

Кабинет был полон людей – полицейские в форме и в штатском (следственная бригада, как правильно решил Хвостов), врачи скорой…

На большом кожаном диване полусидел-полулежал Тимур Иремашвили… Рот его был приоткрыт, а в уголке его рта виднелась белая пена… Глаза Тимура, теперь уже не злые, а равнодушные ко всему происходящему вокруг, смотрели куда-то перед собой, наводя на Модеста Полуэктовича ужас.

Вокруг дивана суетился человек в перчатках и с кисточкой в руках, изредка делая какие-то пометки в блокноте…

« Божечки мои…» , – скороговоркой прошелестел Хвостов и под внимательными взглядами присутствовавших буквально рухнул в свое кресло.

«Вы, я так понимаю, Модест Полуэктович Хвостов? – обратился к Хвостову невысокий крепкий мужчина, шатен лет сорока пяти, в бежевом свитере и потертых джинсах. – А я следователь прокуратуры Рыскинг Петр Петрович».

«Да…», – эхом отозвался Хвостов.

«Что можете сказать о происшедшем?» – поинтересовался следователь, сверля Хвостова пытливым взглядом.

«Кошмар, что тут говорить, – вяло начал Модест Полуэктович… – А как это произошло?»

«Ну, как раз именно в этом, как вы правильно выразились, «кошмаре» я и должен разобраться, – отрезал Рыскинг, – и очень надеюсь, что разберусь, получив активное содействие и помощь всех сотрудников вашей фирмы, в том числе и вашу».

«Так чем же я могу вам помочь? – в недоумении пробормотал Хвостов. – Я только пришел на работу…»

«Почему так поздно?» – грозно сдвинул брови следователь.

«Что значит поздно? – возмутился Модест Полуэктович. – Я все-таки директор…»

«Я вот узнал, Модест Полуэктович, – вкрадчиво продолжил следователь, – что у вас в семье несколько машин, не удивляйтесь, в век глобальной компьютеризации это дело пяти минут, поэтому у меня было достаточно времени кое-что разузнать, пока вы добирались до офиса. Так почему вы, имея столько автомобилей, ездите на метро?» – и Рыскинг прищурился.