Игорь Галеев - Лень, алчность и понты. Мистический детектив

В зеркальце он увидел, как «мерседес» скатился с шоссе и провалился во мглу.

Нужно было срочно свернуть, совершенно понятно, что его спокойно догонят, когда обнаружат, что клад был вырыт. Увидят следы от машины, комья земли…

«А где фонарик?! А я же не подобрал выпавшие пачки! Ах, придурок! А где топор?! Они могли запомнить номер машины!»

Афанасию стало плохо, в груди так сдавило, что он физически ощутил, как от этого давления вот-вот – и лопнет сердце.

Спасти его мог только перекресток. В Подмосковье столько дорог, а здесь как назло ни одной. Да еще колымага еле тащится и не дай бог развалится от перегрузки. Афанасий выжал все, что мог.

Ну, вот и развилка. Он сходу ушел вправо, перескочил мост и скоро выехал в какой-то «спальный» район, где влился в поток машин, покружил вокруг домов и сориентировавшись стал пробираться к дому.

Развилка его спасла. Потому как через минуты три после Афанасия через нее со страшной скоростью пронесся черный «мерседес» – словно голодный хищник он мчался на Москву за своей упущенной добычей.

повествующая о грандиозной

Луже, о любви Сергея Яковлевича и Елены,

об их злоключениях, о болтливом Михаиле

и о продолжающихся поисках клада.

Кто не был в Москве на стадионе «Лужники» в конце ХХ века, тот не в состоянии понять, какие перемены, какую революцию заполучила Россия.

На территории спортивного комплекса «Лужники» была открыта оптовая ярмарка, куда со всей страны съезжались за товаром мелкие торговцы – все эти обалдевшие от перемен тетки и дядьки, молодые и старики. То было поистине вавилонское столпотворение! Свободный рыночный хаос!

Наверное, сотню раз на Луже (как именовали этот рынок торговцы и покупатели) менялись порядки, формы торговли и методы взаимоотношений хозяев и торговцев рынка, пока, наконец, Лужа не превратилась в государство в государстве – со своими жесткими законами, со своей системой круговорота денег, со своей управленческой верхушкой и даже со своей армией.

Немало крови и слез было пролито, немало судеб перемолото, немало денег потрачено для того, чтобы появилось это новое государство.

Создатели его в тени, у них много имен, а если и есть одно-два лидирующих имени, то и они никогда не расскажут, какими методами строилось это богатейшее государство.

Никакие депутаты, никакой президент или даже сам городской голова не властны закрыть это чудо-чудное, диво-дивное.

Какая там демократия, какой правопорядок, какой закон, какие налоги – деньги! – вот что производит это государство и чем оно покупает всех и вся.

Трудно представить – сколько жадных ртов насосалось от этой бесконечно дойной коровы. Если собрать все прибыльные деньги, то спортивный комплекс целиком можно было вымостить булыжниками из чистого золота и еще бы осталось для золочения памятника некоему Ильичу, что взирает со своего постамента на людскую толчею, на мелкие радости и трагедии этих разноликих масс, совершающих перед ним глумливое действо.

«Когда-нибудь и этот Вавилон станет историей, и историки будут копаться в воспоминаниях очевидцев, создавая еще одну главу для эпопеи „Москва и москвичи“, а обо мне и не упомянут», – подумал Сергей Яковлевич Кандыбов, называемый своими ребятами ласково – Дыба.

Да и что ему там делать – в истории? Есть власть открытая – что всего лишь верхняя часть пирога власти, а есть самая сладкая, тайная власть, о коей история лишь догадывается. Весь мир знает Майкла Джексона – эту живую заводную игрушку, и что? – ну, войдет он в историю поющих клоунов, как Буратино в сознание малышей, – такая история смешна для Сергея Яковлевича. С некоторых пор он знает и другие истории, где власть может быть истинной, а не бутафорной.

Кандыбова можно было бы назвать бандитом, если бы это понятие в последние времена не претерпело трансформацию. Бандит – это член банды, которая занимается анти-законными делами, совершает преступления. Сергей Яковлевич свое отсидел, за мошенничество, семь лет. Потом работал начальником производства на мебельной фабрике. А когда империя рухнула, ушел в бизнес – торговал автоматами Калашникова, стал контролировать территорию, подобралась команда, группировка, как говорится. Потом начали вклиниваться в Лужу, претендовать на долю, пришлось и кулаками работать и пострелять, пока не утвердились. Отвоевали кусок, и побежал ручеек денежек, и все довольны, если не считать мелких разборок с соседями по пирогу.

На Луже Сергей Яковлевич давно не был. А раньше, когда все начиналось, любил иногда окунуться в этот живой гигантский организм, как бы подпитывался этим «броуновским» движением, лично малейшие детали утверждал и планировал, пока всё не устоялось и не приняло размеренный и законный вид. Теперь всё команда делает, питается его умом и его стараниями.

Механизм налажен и тикает, ручеек течет, разветвляясь и соединяясь где надо и кому надо.

У Сергея Яковлевича, и помимо Лужи, дел хватает. Хозяйство большое, только успевай контролировать.

Но и в офисе его не увидишь, давно у него нет офиса, и всего несколько человек знают – где его найти, если вопрос без него не решается. Ушел в тень, даже многие члены команды не знают его в лицо, а только слышали, что есть некто Дыба – босс, и то неуверенны – есть ли? Зато он знает обо всех, на каждого к нему поступает досье, все данные в компьютере, до самых мелочей – о крупных покупках, о выездах на отдых и о любовницах. Периодически чистки проводятся, особенно в низших слоях – там ребята неимущие, энергичные, в лидеры постоянно рвутся, на все готовы пойти, лишь бы прибрать систему к своим рукам. Но не вырос еще такой умник, чтобы владеть системой, придет время, Сергей Яковлевич сам подберет кандидата.

И всё бы было, как есть, если бы не последние события, которые и заставили самого Дыбу вылезти на Лужу.

Познакомился он с женщиной, да такой, что прямо по нему, и она его полюбила как кошка.

Три месяца как в угаре провели, по всему миру, за руки держась, выгуливались. Чего только не вытворяли, такого от себя Сергей Яковлевич и не ожидал. Австралия, Сингапур, Сейшелы, Багамы, Рим, Париж, Лондон, Рио, всю Америку исколесили, на Северный Полюс слетали, со знаменитостями пьянствовали, так что под конец этого турне оба были выжаты, как лимоны, но так и не насытились друг другом.

Много женщин знавал он, но тут живая, не купленная, любящая, свободная и самостоятельная – такой у него не было, все остальные неживые, просто – вещи, предметы, механизмы, трахальщицы, и, если умные, то всё равно в целом – дуры, и если любили, то как медузы – рыхло, склизко, по-бабьи, уже ничего вокруг не замечая. Нет, Лена была именно его половина, часть его тела – в чем, собственно, тоже свои сложности, как он скоро убедился.