Игорь Ференец - Ты не воскреснешь

Где-то за домами все также ревел движком рассерженный БТР.

– Сейчас он должен вылезти в конце улицы, – Рамирес выглянул из-за верхнего среза пескореза, ничего, судя по всему, не разглядел и нырнул обратно. – Или высунет рыло в щель между домами…

– А вот хрен ему!

Я вытянул из подсумка дымовую гранату, выдернул чеку и метнул ее так, чтобы шлейф растянулся вдоль рокады и отсек нас со стороны этого долбаного переулка и неугомонной «коробочки». Пока брошенная мной жестянка шипела, распуская свой серый хвост, а мы перекуривали за бетонным кубом, не рискуя высовывать головы, я навесил в кишку между домами одну из двух оставшихся у меня осколочных гранат. Удачно упавшая стальная сфера долбанула где-то в глубине переулка, так что взрывная волна даже не вышла за его пределы, и наш пока еще жиденький дымок даже не шелохнулся. А когда шлейф более-менее устоялся, мы ощетинились стволами, встали на четыре ноги и, пятясь задом-наперед, начали отгребать в пустыню.

Я мельком глянул на часы. Ждать, по идее, оставалось всего ничего. Но НОАКовским воякам, окажись они хоть чуть-чуть поэнергичнее или просто получше обучены, этого хватило бы по самые уши.

Рассчитывая на то, что дым даст нам немного времени, мы чесали по песку, стараясь не потерять заданного направления. А в это самое время, деловито водя тонким хоботком своей автоматической пушки, из параллельного нашему проулка осторожно вырулил давешний БТР. Фыркнул двигателем, остановился, извергнув напоследок облако солярного выхлопа, и даже не поставив завесу, начал наугад постреливать в нашу сторону из спаренного с пушкой пулемета. Вокруг этой колымаги тут же залегла пехота. И уже через секунду тональность поющих то справа, то слева от нас пуль изменилась. Теперь они, визгливо взрыкивая, ложились практически по нам.

Быстро смекнув что к чему, мы тут же развернулись на сто восемьдесят градусов, и зарылись мордами в песок, прикинувшись верблюжьей отрыжкой. А пока мы обустраивались среди песка и жуков, китайцы начали стягиваться к пескорезам, явно готовясь к прочесыванию. Оставались жалкие мгновения до того момента, как они, переборов страх перед собственными, светящимися всеми цветами радуги, песками, пойдут за нами. Я содрал со своей спины ранец, уложил не него короткое цевье карабина, вылил остатки воды из фляги на песок под пламегасителем, чтобы не поднимать при стрельбе мешающие обзору и засоряющие глаза облака, и начал судорожно соображать, что в этом случае можно еще изобразить.

Додумать свои скорбные мысли я так и не успел. Неожиданно скорлупа бронемашины со смачным хлопком расползлась по швам, разбрызгав в стороны раскаленные осколки и залив своим полыхающим содержимым все и вся метров на семь-восемь вокруг. Обрадованные таким фейерверком, оставшиеся в живых вояки сыпанули в стороны, подбирая оторванные руки и ноги, и стараясь по пути сбить с себя пламя. За нашими спинами, как будто вынырнув из-под бледно-желтого песка, равнодушно стрекоча лопостями, воспарил «Блэк-Хок». Его матово-черная туша, щедро исполосованная поднявшимся в воздух песком, мотнулась из стороны в сторону и резко развернулась левым бортом к городу. Сидевший в открытой двери борт-стрелок раскрутил стволы и несколько раз рявкнул по прячущимся за бетонными глыбами людям из своего «Минигана 67 67 M134 «Миниган» (англ. M134 Minigun) – многоствольный скорострельный пулемёт, построенных по схеме Гатлинга, кал. 7,62х51 NATO (США). ». Сукин сын висел прямо над нами, так что дождь из раскаленной латуни сыпанул из трубы гильзоотвода прямо на наши грешные головы. Рамирес хрипло обматерил пулеметчика смесью чего-то английского и португальского, потонувшей в рокоте движков, перехватил автомат в левую руку, и слегка приподнявшись замахал пилоту, чтобы тот не занимался фигней, а садился. Я понял, что жалеть боеприпасы сейчас будет совсем по-жлобски, сорвал у Рамиреса с пояса последнюю жестянку дыма и метнул ее под ветер, отрезая нас от проклятого подыхающего города.

Утопая говнодавами в сыпучем, и липучем, как мука, песке, и толкая перед собой окончательно сдувшегося Кенни, мы рванули к обдавшему нас с ног до головы пылью пополам с выхлопными газами вертолету, сиганули в открытый люк и, уцепившись за потертые привязные стропы, вперлись на узкие брезентовые лавки.

– Поднимай! – заорал я пилоту, молясь, чтобы сукин сын услышал меня без гарнитуры внутренней связи.

Он услышал. А может просто ему самому не улыбалось здесь болтаться дольше, чем было необходимо. «Блэк-Хок» поднапрягся и упруго выпрыгнул из песчаного облака. Чего это стоило фильтрам его воздухозаборников, было страшно думать, но старая вертушка задрала хвост, уверенно набрала скорость и почесала над выжженной солнцем желтой волнистой поверхностью, на предельно малой высоте удаляясь от обреченного города.

Глядя на удалявшиеся снующие фигурки НОАКовцев, я гадал, знают ли они, что их ждет. Потому что в том случае, если они знали, то, наверное, у них были самые здоровенные яйца, что мне доводилось видеть. Выходило, что эти засранцы сознательно пошли на смерть, лишь бы укокошить горстку пришлых бродяг, набранных со всего света, чтобы еще больше нагадить у них дома. Хотя, скорее всего, их никто и ни о чем даже не спрашивал. И вдруг до меня внезапно доперло, что отпущенное нам залитым в бетон минус-седьмого этажа таймером время, скорее всего, уже вышло. Я бросил взгляд на часы и едва успел покрепче ухватиться за скобу под потолком.

В той стороне, где за холмами прятались корпуса заминированного завода, в воздух ударила волна полупрозрачного марева, поднявшая с земли ошметки многотонных конструкций. Все вокруг поплыло. Я своими глазами увидел, как по земле идет дрожь, волной растекающаяся от упрятанного под грунтовые толщи эпицентра. Полумертвые заросли встряхнулись, теряя пожухлую листву и выпрыгивая из земли вместе с корнями. Песок и пыль поднялись с земли, окутывая непроницаемым облаком город, отчаянно теряющий, словно гнилые зубы, свои домишки, осыпающиеся грудой обломков.

Перекрывая мат пилотов, наш «Блэк-Хок» отчаянно вопил сиреной аварийной сигнализации, предупреждая нас, что он на такое не подписывался, а потом, надсадно рокоча движком и скрежеща всем фюзеляжем, завертелся волчком, падая навстречу обманчиво мягкой подстилке из обоссанного миллионами верблюдов песка.

Дикторша, трясущая силиконовыми буферами на экране дешевенького, что характерно, китайского, телевизора, изо всех сил старалась сохранить лицо. Она была настоящим мастером своего дела и, без сомнения, профессионально умела врать, но все равно было видно, что напугана она просто до усеру. Ее напарник, дядька средних лет с начинающей сединой, выглядел не намного лучше. Удивительно было, что они вообще вышли в эфир, при том раскладе, о котором они сбивчиво, немного устало, но все равно энергично повествовали. Болезненно энергично. Я смял банку из-под «Бада», которую держал в руке, и, не сводя глаз с силиконовых баллонов дикторши, закинул ее в мусорную корзину, стоявшую в углу комнаты.