Татьяна Хмельницкая - Двое – не один, спуску не дадим

Моя цель – защита себя, как единицы в обретении некой полноценности, через связь с другой сущностью. Живой и настоящей, пусть и обитающей за двести лет до моего рождения. Так мне объяснил Гроссмейстер, с этим и уйду отсюда.

Раздался щелчок, и шлюз мягко распахнулся. В «аппендикс» с фресками влетел тёплый ночной ветер, а взгляду открылся городской пейзаж и гоночный автоплан, припаркованный к помосту. Как он здесь оказался одному Богу ведомо, но пригнали машинку – спасибо вам Гроссмейстеры.

Вступив на помост, я широкими шагами направилась к автоплану, приложила к стеклу ладонь, и полётное средство распахнуло дверь. Но в отражении на стекле была не я, а неизвестный блондин с широким подбородком и крупными глазами.

Тряхнула головой, встала ровнее. В самом деле, что за наваждение?

Неожиданно возникла шальная мысль: помахать сопровождающему рукой, когда я, забравшись в салон, повернула ключ зажигания. Я так и сделала, но моего жеста оценить было некому – рыцаря Ордена уже и след простыл. Оно и понятно: парень нырнул в глубины защищающего его бытия, к своим фрескам, правилам и незыблемым законам не нарушаемым вот уже двести лет подряд.

Средневековье. Крестовые походы. Готика, родившаяся во Франции – некогда европейском государстве, а ныне – территории, под юрисдикцией Ордена стеклодувов на самой границе с окрестностями клана Золотого змея. М-да…

Раздался грохот. Я резко села в постели. Огляделась.

Комнату заливал неоновый свет рекламы. Он касался чёрного квадрата видеофона, лежащего внутри корпуса подзарядника на стене. Часть кровати тоже накрыл падающий из окна свет, и я невольно убрала ноги, чтобы они оставались в тени.

На ум пришёл отрывок из странного сна, где в отражении окна автоплана новой марки появился блондин. Подскочив с кровати, точно ужаленная, я бросилась в санитарную комнату, к висевшему на стене зеркалу. Теперь в отражении была только я – девушка двадцати пяти лет с пухлыми губами, рыжими, вьющимися волосами и голубыми глазами, а не парень с квадратным подбородком и светлыми волосами.

Бр-р-р-р! Приснится же такое! С успокоительными нужно быть аккуратнее.

Открыв кран, умылась прохладной водой и снова взглянула в зеркало. Искала в нём не себя, а ответ на вопрос: «Что это было?»

Гроссмейстер? Серьёзно? Странное название, пришедшее из далёких времён. Да-да, тот парень со светлыми волосами из сна размышлял об этом.

Братьев Ордена называли рыцарями, а верхушку – Вещими, даже тех, кто входит в Круг Семи. Откуда взялись гроссмейстеры, даже если представить, что я видела второе Предузнание? Помнится, так назывались первые рыцари, создавшие братство. Они обладали гипнозом и телепатией. Когда братство разрослось, переименовали не только мастеров, но и рыцарское сообщество.

Вода лилась, пока я, уперев ладони в металлический умывальник продолжала обдумывать увиденное. Больше всего меня заботило ощущение, которое при этом испытывала: я была частью иллюзорного действа. Так обычно происходило, когда я ментально роднилась с Ноном, в буквальном смысле, влезала в его тело и управляла им. Но я никогда не слышала и мыслей дуала, а только продолжала видеть образы.

Опустила голову ниже плеч и хорошенько тряхнула ею – до боли в шее, до белых, блестящих точек перед глазами. Зажмурилась, чтобы унять сердцебиение.

Это был сон – яркий, динамичный, вкусный, как сама жизнь, но всё же сон. Я засиделась, разбирая копии документов, которые обнаружились на электроном носителе, спрятанном в нашем с Ноном детском тайнике.

Помню, слонялась по улицам без особой причины. Вглядывалась в лица прохожих и думала о дуале. Ноги сами привели меня к тайнику в городском парке. Постояв возле руин древней крепости, я обошла её с южной стороны и прошмыгнула в узкий, короткий лаз. Именно там, в глубине на левой стене и находился старый тайник, которым очевидно пользовались первые владельцы рассыпающейся рухляди. Каково же было моё удивление, когда на сырой, холодной кладке я обнаружила «орбис-парва».

Я выдернула маленький, электронный носитель из тайника, стиснула его в руке и бросилась со всех ног домой.

Только захлопнув входную дверь и подперев её спиной, я перевела дыхание. Затем долго ходила по комнате не решаясь раскрыть ладонь. Мне казалось, что ощущение от сжимаемого мной корпуса носителя мне мерещилось.

Наконец, я решилась: включила компьютер, ввела пароль и, запустив программы «невидимки» и «чистки следов», разработанные Ноном, отправилась в ближайшее вирт-кафе. Там я, состыковав передачу данных с компьютеров, погрузилась в просмотр.

Внутри были документы. Множество документов. Впрочем, снимков тоже хватало. Это была вся информация по делу маньяка-гипнотизёра, рассматриваемому нашим аналитическим отделом. Я восприняла находку, как знак – подачу, сделанная Ноном на мою часть поля. Он что-то хотел мне сказать, объяснить, но, очевидно, не успел или не посчитал нужным втягивать, пока сам всё не проверит.

У напарника точно была догадка, и он смог связать все убийства в одну цепь событий, отличающуюся от главной версии, пока дело по трём убийствам не забрали себе рыцари из Первого отдела комитета собственной безопасности Ордена. Наверное, хотел всё проверить, прежде чем посвящать в детали меня. Но напрашивался вопрос: зачем продолжать заниматься делом, которое расследует другая служба? Это как минимум глупо.

Нона Возова глупцом назвать язык не поворачивался. Оставалось предположить, что случилось нечто из ряда вон выходящее, заставившее напарника скопировать документы, относящиеся к делу вплоть до виртуальной стенограммы последнего перед операцией по задержанию совещания.

Шея затекла, и я подняла голову, так и не открыв глаза. Из памяти всплыла картинка из сна: на покрасневшем от заката небе чётко видны два диска планет. Оба довольно крупные, но по цвету различались: оранжево-красный и молочно-голубой.

Ну, и фантазия у меня! Привидится же такое! Воображение – хоть в сказочники переквалифицируйся! Это от усталости и излишней впечатлительности – личный изъян, с которым я безуспешно боролась всю свою жизнь.

Распахнув веки, я не сразу сосредоточилась на собственном отражении. Взгляд рассеянно натыкался то на белую чашу умывальника, то на рыжие, взлохмаченные волосы в отражении зеркала.

Вода продолжала течь из крана тонкой струйкой, и я воспользовалась этим – снова умылась. Закрутив маховики, вытерлась полотенцем. Зачем-то схватила расчёску и несколько раз глубоко и яростно провела ею по волосам. Щетина «массажки» болезненно прошлась по коже головы, но мне это даже понравилось – я переключилась на другие ощущения.

Заплетя волосы в косу, и стянув заколкой её кончик, поправила мятую футболку, расправила складки рукой. Трикотаж натянулся, обрисовывая контуры моего тела.