Валерий Ильичев - Страсти сыщика Перова

– Стрелка на этом приборе отсутствует, символизируя приверженность людей к навечно заведенному порядку. Мне первому из ученых профессоров удалось подчинить время и стать Повелителем Вечности. Сегодня настал великий момент испытания моего изобретения. И вы как типичный представитель людского рода вполне подходите для проведения эксперимента.

Перов пожал плечами:

«Передо мной типичный городской сумасшедший. Хорошо, хоть не вечный двигатель придумал. Из любопытства попробую ему подыграть».

И Перов согласился:

– Хорошо, что я должен делать?

– Для начала нас ожидает небольшой перелет. Дайте мне руку.

Сухие тонкие пальцы профессора туго обвились вокруг запястья Перова. И тут же оба взмыли вверх и помчались прочь, едва не задев шпиль помпезного высотного здания. Перов в ужасе вскинул вперед свободную руку, словно она могла защитить его от жесткого столкновения. Но старик, заложив резкий вираж, сумел избежать неминуемой гибели.

Довольный невольным испугом спутника профессор разразился квакающим хихиканьем. Он перешел на плавный полёт, и страх Перова мгновенно исчез, сменившись восторгом всесилия человеческого гения. Но радостное ощущение невесомости собственного тела довольно скоро сменилось тяжестью почти отвесного пикирования вниз.

У самой земли профессор замедлил движение и плавно опустился со своим спутником среди густых кустов старого парка. Кругом не было ни души. Лишь с ржавой от длительного бездействия карусели на них злобно взирали небрежно вылепленные фигуры диких животных, явно ожидая удачного момента для стремительного нападения. И ощущение опасности, исходящей от дикого зверья, невольно внушило Перову чувство тревоги.

Профессор поспешил успокоить:

– Не волнуйтесь, без моей команды вас никто не тронет. Эта заброшенная карусель и есть сконструированный мной экспресс времени. Вы всё ещё принимаете меня за душевнобольного фантазера? Даже явленное чудо полета над городом не заставило вас поверить в мои сверхъестественные возможности.

И старик больно ударил носком ботинка Перова по колену. Перов, обиженно сопя, начал потирать ушибленную ногу:

«Теперь будет синяк. Врезать бы этому вздорному субъекту. Да у него и так душа еле в теле держится».

А незнакомец рассмеялся:

– Вот видите, люди принимают за истинную реальность лишь боль и страдание, и никогда до конца не верят в вечность благополучия. Отправляясь в путешествие по времени, возьмите с собой этот лишенный стрелки компас и никогда с ним не расставайтесь. Иначе мне будет трудно вернуть вас в начало ХХI века. А теперь взбирайтесь на карусель и крепко ухватитесь за поручень.

Испытывая чувство неловкости, за свою легковерность, Перов беспрекословно выполнил указание полоумного старца. Крепко ухватившись за вертикальный железный прут боковой стойки, он приготовился к худшему.

Профессор достал из брюк мобильный телефон, набрал ряд чисел и резко взмахнул рукой. И тут же подчиняясь неведомой силе, карусель мелко затряслась и начала быстрое круговое движение. Внезапно ожили нелепые фигурки зверья. Изгибаясь, они начали корчить свирепые гримасы, и скалить клыки, предупреждая Перова о грядущих соблазнах и испытаниях.

Все возрастающая скорость превратила росшие рядом с каруселью деревья и кусты в сплошную зеленую стену, и наконец, не в силах более удерживаться за железную стойку Перов разжал ладони и тут же взлетел вверх, пронзая плотные облака и стремительно удаляясь от густо заселённого города. Затем сознание оставило его.

Очнулся Перов на заснеженной улице старой застроенной деревянными домиками Москвы начала ХХ века.

ГЛАВА II

Операция: «Троянский конь»

Было морозно. Снег ровным слоем искрился под рассеянными лучами едва поднявшегося над крышами частных домов солнца. Но щеголеватый господин в дорогом полушубке и мохнатой лисьей шапке не ощущал холода. Его рука лихорадочно поглаживала шершавую рукоять браунинга. И Перова поразила схожесть душевного смятения мещанина Прохорова с испытанным им накануне волнением перед захватом банды Дёгтя.

Внезапно Перов ощутил, как его сущность начинает постепенно заполнять тело господина Прохорова, примкнувшего к эсерам из романтических соображений. Перов уже не был сотрудником Московского уголовного розыска, но еще и не стал полностью революционером боевиком. Пребывая в сильном молодом теле двадцатипятилетнего человека, Перов разом воспринял его прошлое и нынешние думы и мечты. Постепенно осознание себя сыщиком Перовым начало притупляться и исчезать, и он окончательно перевоплотился в эсера Прохорова, готового зимним днём 1912 года участвовать в вооружённом налёте для пополнения партийной кассы.

Глядя на двухэтажный дом на противоположной стороне улицы, Прохоров испытывал тревогу, зная, что их организация обречена на провал. Месяц назад сыщики из охранного отделения нагрянули к нему домой с обыском. Ротмистр Блинов не скрывал своей осведомлённости:

– Предлагаю вам выдать саквояж с оружием, доставленный сюда накануне с Брянского вокзала. Не тратьте напрасно время. Мы вели наблюдение за курьером от самого Киева. Нам всё известно. Обещаю отразить в протоколе добровольную помощь дознанию в выдаче оружия.

И с ужасом осознав безвыходность положения, Прохоров указал пальцем на нижнюю полку пузатого с кривыми ножками буфета. Блинов достал тяжелый саквояж, открыл, посмотрел на аккуратно сложенные наганы и коробки с патронами и, довольно присвистнув, заметил:

– Неплохой улов. Ну что же, молодой человек, пожалуйте проехать к нам в гости для более серьезного разговора.

В кабинете Блинова уютно пахло лимоном. С началом разговора ротмистр не спешил. Неторопливо заварив чай, он начал пить небольшими глотками янтарный напиток, с хрустом отгрызая крепкими зубами кусочки сахара. Заметив злую иронию в глазах Прохорова, охотно пояснил:

– Пью вприкуску не из скупости, молодой человек, а из боязни повредить здоровью. Не могу совсем отказаться от сладкого. Слаб человек, и я не исключение. А теперь, отдав должное плоти, перейдем к вопросам духовным. В силу своей службы я знаю о людях все, и меня волнует лишь один философский вопрос. Надеюсь, вы поможете мне его разрешить.

– Если речь идет об отвлеченных материях, то почему бы и нет?

– Ну, вот и замечательно! Я сразу понял, что имею дело с умным образованным человеком, а не с грубым выходцем из пролетариата, так и не постигшим до конца заумных и вредных для русского народа писаний Ницше, Шопенгауэра и самого Маркса.

– Тут я вам не помощник. Не читал я этих господ, да и не буду. Моя философия проста: достижение всеобщего равенства и справедливости.