Эйтан Адам - Фантастика. Приключения. Детективы

Справедливый вопрос.

– Слушай, пока он стоит на четвереньках – ничего. При атаке медведь встает на задние лапы.

– Не смотри ему в глаза. Хищники воспринимают взгляд в глаза как нападение.

– А вообще хуже всего, что у медведя невозможно понять его настроение. У всех хищников настроение буквально на морде написано, а у медведей – ничего.

– И при этом они прекрасно дрессируются.

– Кстати, дрессировщики утверждают, что любого хищника можно урезонить палкой по носу. Вполне достаточно.

– Но у нас нет палки.

– Правда.

– А ну, перестаньте морочить мне голову!

Первый мало походил на англичанина в этот момент:

– Значит, вы выходите из санитарного блока, а мишка вас поджидает! Потом вы оба стоите перед ним как два барана, а он, как Буриданов осел, не может решить, кого из вас кушать. И тогда он принимает Соломоново решение – разворачивается и уходит, не солоно хлебавши?

– Да.

– И куда же он ушел?

– В сторону лестницы в холл. Мы видели, как он поднимался по лестнице.

– Самое интересное, что это даже скучно.

– То есть как?

– Видите ли, я проснулся около двух часов назад. Мне не понравилась тишина. По прогнозу у нас шторм на сутки, а тут – тишина. Так вот, мои дорогие, не только боковой выход завален, но и портик под сугробом. Снег мягкий, и мы его потом быстро разроем, но сейчас мы просто-напросто завалены.

Довольный произведённым впечатлением, Первый рассмеялся:

– Отец меня с детства приучал к охоте, но так и не приохотил. Однако в следах я разбираюсь. Пошли!

Мы вышли в главный туннель. Первый велел нам идти строго за ним.

Следы были видны четко. Первый внимательно прошел вдоль них, раз и другой, потом задумался. Потом сказал:

– Если верить этим следам, то медведь – или, в крайнем случае, очень крупная росомаха – материализовался прямо у двери санитарного блока, кстати, минут за пять до вашего выхода, словно действительно вас поджидал. Затем вы тут стояли минут десять, а он вас как бы сторожил. Потом вдруг повернулся и пошел по туннелю, как по хорошо известной ему дороге – хотя она существует всего несколько дней. Начал подниматься, но на половине лестницы исчез. Но это же бред!

Лицо Первого не предвещало ничего хорошего. Он внимательно и как-то нехорошо посмотрел на меня. А затем сказал:

– Бульбенко, будьте добры, уничтожьте следы медведя. Будем считать его визит строго конфиденциальным. А вас, Скорпион, я попрошу на пару слов.

Он увел меня в недоделанный санитарный блок и тихо сказал:

– Видите ли, есть одна существенная деталь, которая мне не нравится.

– Какая деталь?

– Вы – единственный участник обоих медвежьих ЧП.

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю, я констатирую факт. Кстати, вы единственный, кто рассказывал про какое-то рычание в первую же ночь…

– Я думал, это собаки!

– Я помню ваши слова. Но, так или иначе, нужно быть не железным, а алмазным человеком, чтобы при такой физической нагрузке еще устраивать розыгрыши. Да и интуиция моя и знание людей в один голос говорят, что вы ни при чем.

– Тогда в чем дело?

– Вы ни при чем – и вы при чем. Та же интуиция мне говорит, что медведи искали именно вас.

– Чушь!

– Согласен. Но тем не менее…

– Короче! Что вы от меня хотите?

– Есть такое выражение – «ходить опасно», опасаться неизвестно чего. Так вот, я бы попросил вас «ходить опасно», не делать резких движений, не говорить резких слов и так далее.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Вы слишком часто являетесь источником какого-то непонятного напряжения. Почти материального.

– А если медведь опять явится?

– Ну что ж, – вздохнул Первый, – я сам хорошо стреляю из магазинной винтовки. Пойду приготовлю одну.

И то хлеб.

Спешка прекратилась. Бригада Лю всерьез взялась за энергоблок и водное хозяйство. Мы с Витторио и Кошкой в три дня дорубили все туннели и выходы, поставили, где надо, крыши, и были переброшены на помощь Ганне. Это совпало с великим праздником – подключением первого санитарного блока к горячей воде! И пластика теперь было достаточно на всех стенах.

Льда на вынос стало меньше, и свободные руки стали вскрывать контейнеры и разносить их содержимое по складам. Там, среди прочего, оказалось немало лабораторного оборудования.

– Не вынимать из контейнеров, – решил Первый. – Приедут хозяева, сами построят себе лаборатории по собственному вкусу, и сами их оборудуют.

Мы были полностью согласны.

В последний момент ихний рейс задержался на день из-за нелетной погоды на базе. А у нас, наоборот, сияло восходящее солнце, температура подскочила до минус пятидесяти пяти. Первый объявил выходной день – ох, наконец-то отоспались! – а перед ужином предложил прогуляться.

Лед сверкал. Куда там алмазам! Не зря говорят: «камень чистой воды»? А лед, он ведь тоже камень. Чистейшей воды!

С древних времен известно, что вода очищает душу. Обратите внимание, как вы чувствуете себя после простого купания в море или даже в бассейне. Не физически – душевно.

А тут мы прожили две недели во льду. Правда, мы работали как каторжные.

– Между прочим, – заметил Йог, – если бы мы не жили во льду, то есть фактически в воде, то мы вряд ли бы выдержали такой темп.

– Наверняка, – ответил я. – Вода – наркотик жизни.

– То-то вы отобрали у палестинцев почти все морское побережье, – неожиданно брякнул Хусейн.

– С каких это пор вы стали защитником палестинцев? – удивился я. – Ведь, насколько я знаю, вы, марокканцы, любите их не больше нашего.

– Кого мы любим, а кого не любим – это наше дело. А палестинцы нам – братья. Какие уж есть, – вздохнул Хусейн.

– Нет, но вы-то не невежда-европеец, вы-то знаете, с кем нам приходится иметь дело!

– Это не значит, что вы имеете право их унижать и грабить! Да что говорить! Южноливанцы были сволочи, но они были вашими союзниками, а вы их выкинули на помойку!

Не в бровь, а в глаз! И нечем крыть. Но позицию сдавать нельзя:

– Они были сволочи, мы их едва терпели и, в конце концов, избавились от них. И всем стало лучше! Палестинцы – такие же сволочи, даже хуже. Избавьтесь от них, и всем станет лучше, даже в Марокко.

– Очень может быть. Но мы – не вы, своих не сдаем.

Остальные уже встали вокруг нас, наблюдая за нашей перепалкой. Хусейн стоял, высоко подняв голову, я таким его никогда не видел. Гнев уже застилал мне глаза красным, как у питбуля перед схваткой. Да это и выглядело как ристалище!

И вдруг раздался рык!

Позади круга стоял рыжий медведь. Еще один выходил из-за утеса.

Все как-то молча начали куда-то отступать. А я – шагнул вперед. Почему-то я понял: этот медведь – мой.

Он не встал для атаки, но грозно зарычал и сделал шаг вперед. А потом изловчился и вцепился мне в правое предплечье, как это делают собаки. Я же инстинктивно, как с собакой, двинул руку возможно глубже в пасть. Многослойная ткань неплохо защищала от зубов.