Елена Чепенас - Тень аггела

– А кто из них-то? Их вчера много было.

– Не назвались. Сказали, будут еще звонить.

– Ты б им мобильный дала.

– Зачем? Разберешься сам, кому нужно давать, кому нет…

Никола внимательно посмотрел на нее и понял – как открытие сделал: какая же она чуткая девочка!

Ведь если теперь его опять будут преследовать эти зрительные… ну как их назовешь – образы? знаки? Короче, если сегодняшняя история – не одноразовое напоминание о странностях, происходивших с ним в детстве, то Боже упаси его от лишнего общения! И очень удачно, что встреча с одноклассниками прошла именно вчера, когда он был таким же, как все, видел примерно то же, что другие!

Ни с кем из одноклассников он не поддерживал отношений – так сложилось, друзья были все больше институтские. И замечательно! Сто лет он их не видел и не увидит еще столько же. Потому что как же ему жить дальше, если у кого-то из школьных ребят и девчонок он увидит за спиной клочковатый темно-серый туман: то ли крылья, то ли просто растушевка контура в пространстве…

Впрочем, одному звонить придется.

Накануне встречи с бывшими одноклассниками Никола, посмеиваясь, сказал в ординаторской, полной народа, что известный депутат Государственной думы Владимир Опенкин пару лет сидел с ним за одной партой и даже числился в друзьях. И дернуло его за язык! В этот же день Николу вызвал главврач и заявил, что если доктору Любавину небезразлична судьба родной больницы, он должен немедленно связаться с Опенкиным и возобновить с ним дружеское общение. Реанимационное отделение задыхается без нового аппарата искусственной вентиляции легких, и народный избранник Опенкин вполне может выступить в роли спонсора-спасителя. Известная сеть супермаркетов, существующая не только в столице, но и в крупных городах страны, родилась при активном участии этого депутата. В нужный момент он из бизнесмена превратился в политика, поставив на капитанский мостик финансового корабля родную жену – ну все, как обычно.

Доктор Любавин долго доказывал своему начальству, что затея бесполезна: одноклассников у Опенкина было тридцать штук, он давным-давно всех забыл, наверное.

– Ты попытайся, Никола, – главврач неожиданно сменил тон, он стал таким безнадежно-просительным, что Никола не выдержал, махнул рукой – мол, ладно, попытаюсь…

Он нисколько не надеялся, что Вовка Опенкин явится на встречу одноклассников, но разговоров о его высоком полете не избежать: авось и мелькнет какая-нибудь полезная информация. Так и случилось. Информация не только мелькнула, но осталась в записной книжке любавинского мобильника номером Вовкиного телефона.

… Так что там случилось, в шестом или седьмом классе?

`

– У меня с глазами что-то, – однажды пожаловался Никола матери. – Может, надо очки выписывать?

Мама встревожилась и повела его к окулисту.

Все буквы в таблице Никола назвал правильно – и левым, и правым глазом. Докторша записала в карточке: практически здоров.

Успокоенная мама так пылко благодарила врача, будто в этом кабинете Николе новые глаза бесплатно вставили. Он только плечами пожал.

Но через день, когда мама вернулась с работы, Никола заявил ей, что та докторша ничего в своем деле не смыслит. Не может у человека быть стопроцентным зрение, если у него перед глазами фигуры расплываются.

– Ну-ка, прочти строчку, – мама сунула Николе какую-то книжку. Он сердито отшвырнул ее.

– Фигуры, говорят тебе, а не буквы!

– Ну, давай сходим в платную поликлинику, – неуверенно предложила мама.

Платный доктор не ограничился одной таблицей – и глазное дно смотрел, и капли капал, и еще несколько раз заставил прийти.

Но в конце концов и он записал в карточке: практически здоров.

И пожал плечами.

Больше Никола не жаловался матери. Странности со зрением были не постоянными, возникали время от времени, и он решил, что это можно пережить молча. Тем более, если даже платный доктор пожал плечами.

Да тут еще в классе стали происходить одно ЧП за другим.

У Катьки Збруевой кто-то стащил из портфеля мобильный телефон, который в те времена был еще чудом невиданным. Глупая Катька похвастаться решила, втихаря от папаши взяла с собой в школу. Скандал был на всю Ивановскую! Катька ревела, отец бушевал у директора в кабинете так, что потом на весь этаж корвалолом воняло.

Еще не забылось это происшествие, как случилось другое. У Анны Ивановны, исторички, украли зарплату. А у нее муж – инвалид, хоть совсем не старый. Он на войне был. Вроде бы «афганец» – тогда об этом все больше шепотом говорили.

Началась разборка, и в результате выяснилось, что кошелек с деньгами и проездным билетом пропал именно в Николином классе, после урока истории. Срочно вызвали кого-то из родительского комитета, еще пришла из милиции тетка – в форме, с погонами. Они устроили настоящий обыск портфелей и одежды ребят.

И ничего не нашли.

То ли воришка попался ушлый – успел перепрятать, то ли Анна Ивановна ошиблась и не в их классе деньги посеяла.

Учителя сбросились понемногу, чтоб помочь историчке, и долго совещались, закрывшись в учительской вместе с милиционершей. До чего они там досовещались, никому не было известно. Но примерно через неделю, когда во время физкультуры из раздевалки пропали фирменные джинсы Даньки Светлова, к директору вызвали Николиного друга Вадика Мацеру.

Никола вместе с несколькими ребятами топтался возле директорского кабинета. Они хотели знать, что там происходит.

А происходило разоблачение. Вором оказался Вадик, потому что именно в его портфеле нашлись пропавшие штаны.

Эх, и заваруха началась!

Вадик клялся и божился, что джинсы ему подкинули, что он никогда чужого в руки не брал и так далее… Когда Никола увидел, что Вадик заплакал, он ужаснулся. Он ни секунды не верил, что его друг – вор, и сначала думал: вот-вот его невиновность сама собой как-то обнаружится. Но увидел слезы – это у Вадьки-то! – и понял: на дружка, как на какую-нибудь справку из ЖЭКа, шлепнули печать. И с этой печатью он должен жить дальше. А как жить, если у тебя на лбу синими несмываемыми буквами написано: «Вор!»

Родители Вадика хотели перевести его в другую школу, но мальчишка заупрямился. Он еще надеялся как-то доказать всем, что к пропажам в классе непричастен.

Трудно приходилось дружку – Никола видел это. Кто-то из ребят перестал с ним разговаривать, другие поглядывали настороженно и брезгливо. Никола понял, что само собой дело в пользу Вадика не решится. Надо бы что-то предпринять…

…Он сидел за своим столом и рисовал фигурки. Под монотонное журчание голоса математика хотелось дремать. Фигурки получались неказистыми, толстыми. Никола вдруг обратил внимание, что почему-то каждую фигурку – солдата за пулеметом, командира на коне – он обрисовывает дважды. Именно так, как видит некоторых людей, когда у него происходит с глазами что-то непонятное врачам.