Анатолий Безуглов - Изувер (сборник)

– Вы хотите сказать, что Каменева сказала неправду? – уточнил следователь.

– Ложь чистейшей воды! – возмущенно произнес Ветров. – Она не раз грозила мне. Каждая женщина по натуре собственница. Мужчина для нее что вещь, должен принадлежать ей весь полностью, без остатка. Поверьте, она как-то даже пыталась отравить меня. Снотворным. И вот, докатилась…

«На что он рассчитывает? – думал Гольст. – Надеется, что я поверю ему, или просто выигрывает время для подготовки к обороне? Нет, пора кончать игру в кошки-мышки».

– Во-первых, не она пыталась отравить вас, – жестко произнес следователь, – а вы чуть не довели ее до самоубийства. Более того, Ольга уже выпила смертельную дозу люминала, но вы испугались и промыли ей желудок. Даже скорую вызвали, но, когда приехали врачи, вы сказали, что сами справитесь с мнимым сердечным приступом жены. Об этом есть соответствующие показания Каменевой, – Гольст положил руку на папку с делом. – А также врача скорой помощи. Зачитать?

– Нет, – глухо ответил Ветров.

– Дальше. Выстрелы в спальне ваших родителей были произведены с интервалом в 3–4 секунды, а не через полминуты, как вы утверждаете.

Следователь зачитал показания Бобринских и Цыплаковых.

– Ну и что? – хмуро заметил Борис.

– А то, что ваши родители были убиты.

Гольст дал Ветрову прочесть заключение повторной судебно-медицинской и баллистической экспертиз. Тот знакомился с документами долго, несколько раз перечитывал отдельные места, видимо лихорадочно думая, как устранить противоречия между бесспорными фактами и своими прежними показаниями. Владимир Георгиевич терпеливо ждал. Наконец Ветров кончил читать.

– Что скажете? – спросил следователь.

– Ничего, – сквозь зубы процедил Ветров. – Вы хотите заманить меня в ловушку. Уверяю вас – не выйдет!

– Вы сами себя загнали в ловушку, – спокойно сказал Гольст. – Совершая преступление, вы допустили массу ошибок. А затем усугубили их своими показаниями. Во-первых, вы сказали, что ружье лежало на одеяле, а оно не могло там лежать. Во-вторых, стреляя в отца, вы перепутали спусковые крючки…

– Как? – вырвалось у Ветрова. Но он тут же осекся.

«Не выдержал», – отметил Гольст.

Однако Ветров попытался исправить впечатление от своего неосторожного восклицания.

– Я… Я хочу сказать, при чем здесь крючки? И вообще я при чем?..

– Готовясь к убийству, вернее, к инсценировке самоубийства отца, вы привязали веревку к левому спусковому крючку, а выстрел произвели из правого ствола. Патроны были одного калибра, но разной маркировки. Состав вещества, из которого сделана дробь, различен. Можете ознакомиться с заключением.

– Это меня не интересует, – холодно произнес Ветров.

– Следующая ошибка. Вы утверждаете, что дверь в спальню родителей была закрыта. Но в момент выстрелов она была открыта.

– Какое это имеет значение?

– Имеет. На внешней стороне обнаружены брызги крови вашего отца.

Это обстоятельство следователь выяснил в самое последнее время, когда производил обыск на даче и допросил Бобринскую. Она-то и вспомнила про кровь. Соответствующие исследования подтвердили это.

– Вы отлично помните, – продолжал Гольст, – что дверь открывается вовнутрь спальни. Внешняя сторона двери в открытом положении как раз обращена к кровати, на которой лежал ваш отец. Если бы выстрел был произведен при закрытой двери, то кровь попала бы на внутреннюю сторону. Что вы на это скажете?

Ветров молчал. Минуту, другую, третью…

– Я вижу, сказать вам нечего, – констатировал Владимир Георгиевич.

– Значит, я ошибся, – неожиданно со спокойной дерзостью заявил Ветров. – Дверь действительно была открыта, когда я вбежал в спальню родителей. Но я был в таком состоянии… Неудивительно, что забыл…

«Ну и наглец!» – чуть не вырвалось у Гольста.

Он, ни слова не говоря, перекрутил пленку на магнитофоне, нашел нужное место.

«Дверь в их спальню была открыта или закрыта?» – раздался голос самого следователя.

«Закрыта», – прозвучал ответ Ветрова.

«Это вы хорошо помните?»

«Отлично помню!»

– Странное выпадение памяти, – заметил Гольст. – А о том, что на вашей майке и трусах были брызги крови, которые заметила при стирке Ольга, вы тоже забыли?

– Я мог нечаянно запачкаться, когда сдернул с отца одеяло, – парировал Ветров.

– Где вы стояли, когда сдергивали одеяло? – спросил Гольст.

– В ногах у отца.

– В какую сторону вы потянули одеяло?

Ветров задумался. Вероятно, почувствовал подвох в вопросе.

– Прошу вас ответить, – строго сказал Гольст.

– Ну, потянул на себя…

– На этот раз память вас не подводит?

– Нет, – не очень уверенно ответил Ветров.

Владимир Георгиевич нашел в деле фотографию места происшествия, ткнул в нее пальцем:

– Видите, ноги вашего отца торчат из-под одеяла. Выходит, что одеяло вы не трогали, Борис Александрович…

Ветров молчал.

Гольст закрыл папку.

– Я думаю, фактов достаточно, – спокойно сказал он. – Вы запутались.

– Вовсе нет! – Ветров вскочил со стула. – Все, что вы говорили и пытались доказать, – сущая ерунда! Я могу эти же факты истолковать по-другому! Да, да! И не думайте, что напали на сосунка! – Он распалялся все больше.

– Уверяю вас, я так не думаю, – не повышая голоса, ответил следователь. – Вы тщательно готовились к преступлению. Все использовали мнимую распущенность вашей сестры, мнимую шизофрению отца… Вы даже изучали книги по криминалистике и другую юридическую литературу. Я ознакомился с ней у вас дома. В частности, с Уголовно-процессуальным кодексом, что стоит в книжном шкафу. Он заложен на той странице, где говорится о прекращении уголовного дела. Кстати, день, когда дело о гибели ваших родителей было прекращено, вы пышно отметили в ресторане со своим другом Полонским. Не так ли?

– Не помню, – буркнул Ветров.

– Зато это хорошо помнит ваша знакомая, Стелла Виноградова. Вы тогда говорили, что теперь у вас в жизни есть все: деньги и свобода.

– Мало ли что можно наболтать, будучи под градусом. Знаете, если цепляться к словам…

– Слова словам рознь, – заметил следователь. – В тот же вечер той же Виноградовой вы заявили, что убийца часто попадается потому, что, совершив одно преступление, боится совершить другое. А жене как-то признались. – Гольст открыл дело на нужном месте и процитировал: – «Если мне понадобится убить своих врагов, я полгорода перестреляю. Мне убить человека ничего не стоит».

– Пустая бравада! – запальчиво произнес Ветров.

– Но вы пошли-таки на убийство.

– Господи! Подумайте сами, что я выигрывал в случае смерти родителей? Я ведь зависел от них! И материально, и, если хотите, морально… В конце концов, я по-настоящему любил их. Это подтвердит каждый, кто знает нашу семью. А Ларочка? Я в ней души не чаял!