Антон Шаффер - Духи безвременья

Собирался Стасик долго. Тщательно укладывал свои галстуки, носки, носовые платки.

Долго возился с рубашками, пытаясь сложить их так, чтобы они помялись как можно меньше. С брюками управился быстрее. Наконец сборы были завершены, и добровольный изгнанник со скорбным видом вышел в коридор. В глазах Стасика застыла неподдельная грусть. Он искренне не понимал, что такое произошло.

Несколько лет он жил со своей женой и ни разу она не повышала на него голос, не говоря уж о том, чтобы оскорблять его. Сегодня же он услышал из уст своей благоверной слова, которые, по его разумению, она и знать-то не должна была. А, оказывается, знала.

Итак, выйдя в коридор, Стасик сиротливо встал у входной двери, выжидая, не одумается ли Риточка и не попросит у него прощения. Своей вины он не чувствовал и считал, что конфликт может быть исчерпан лишь в том случае, если Рита извинится перед ним. Но Рита ничего такого делать не собиралась. Наоборот, в те минуты ее переполняла уверенность в правильности сделанного ей шага. Она сидела на кухне, смотрела в окно и думала о том, что все в жизни происходит как-то странно, а когда это понимаешь, то уже поздно, так как все уже произошло и ничего изменить нельзя. Прилагая эту схему к своей жизни, она радостно приходила к выводу, что почему-то именно ее посетило озарение, причину которого она объяснить просто не в состоянии. Ей было даже страшновато, так как в душе она чувствовала нечто мистическое во всем том, что сейчас с ней происходит. Ее семейная жизнь рушилась у нее на глазах. Да, что там говорить, она сама ее рушила, своими собственными руками. И самое интересное, что чувствовала себя при этом просто превосходно.

Теперь, сидя на кухне и слушая, как Стасик топчется в нерешительности в коридоре, она не собиралась даже пальцем пошевелить, чтобы остановить ее. И это тоже пугало ее. Ведь весь ее внутренний мир был настроен на тот семейный быт, который существовал у них со Стасиком до сегодняшнего дня. Да и ни в этом даже дело!

Просто она была так воспитана. Вернее, не так! Семья всегда занимала центральное место в ее системе ценностей. И вот теперь ее муж, которого она вроде как любила (это чувство стало для Риточки вновь полной загадкой, ибо то, что она испытывала к мужу теперь любовью она назвать не решалась) стоит с чемоданчиком своих вещичек в прихожей и чего-то ждет. Чего он ждет? Как можно быть таким идиотом?

Неужели он ничего не слышал? Она же сказала ему все. Даже больше, чем все. Она сказала, что он ей не нужен, что никогда не был нужен и никогда не будет. Что все было ошибкой. А он спросил ее: это из-за неприятностей на работе? Это из-за этого дурацкого убийства? Ну да, конечно, она говорит все это ему из-за того, что умерла некая журналистка Пирогова! И тогда она отвечает ему: Похоже, ты, и правда, полный кретин. До чего ж ты мне противен. А ему и в ответ – то нечего сказать. Так, стоит, шевелит губами, хватая воздух ртом, а сказать ничего не может. И смешно выглядит, и жалко как-то. Нет, его ей совсем не жалко! Выглядит он жалко! Ну, вы понимаете разницу…

– Забыл, как дверь открывается? – крикнула она.

Ничего он ей на это не ответил. Постоял еще полминуты, а потом ушел. А она еще како-то время посидела вот так, без движения, посмотрела в открытое окно. А за окном был двор, в котором играли дети, у которых еще вся жизнь впереди. И отчего-то Риточке стало радостно на душе и тоже захотелось иметь детей. У них со Стасиком детей не было. Это он не хотел, а она молча с ним в этом соглашалась. Нет, так нет. Он все время говорил, что дети – это прекрасно, но чуть позже. Позже, так позже. Она и не спорила. Ей еще не так много лет. Родить успеет. А когда дети вырастут, она будет еще совсем не старая и успеет понянчить внуков. Да не только понянчить, а посмотреть как они вырастут и станут самостоятельными людьми. Так вот она думала, деля свою жизнь с мужем. И вот она сидела и смотрела на резвящихся во дворе детишек, и так ей хотелось стать одной из тех мам, что сидели на скамеечках вокруг песочницы.

И какое-то ощущение счастья окутало ее душу, ощущение радостного предчувствия.

Она вдруг четко осознала, что все еще впереди. Что впереди грядут такие перемены, которые она и представить не могла себе. В голове ее закружились хороводом картинки и образы, которые обычно появляются у всех в такие минуты. Ничего конкретного, просто набор непонятных, но почему-то близких сердцу обрывков, хранящихся в глубинах подсознания…

Потом Рита ходила туда-сюда по квартире, не в силах найти себе места. Она все пыталась заставить себя сожалеть о том, что от нее ушел муж. Но в место сожаления в душе зарождалась все новая и новая радость. Рита пыталась спать, хотя был еще день, и это ей не удалось. Солнце светило так ярко, что даже задернутые шторы не помогали. Да и хоть бы и помогали – спать ей все равно не хотелось. Она испытывала такой прилив энергии, какого, может быть, не испытывала никогда в жизни до этого.

А после звонил телефон. Это был Стасик. Он спрашивал, не передумала ли она, и не хочет ли она извиниться, так как он готов все простить и даже еще не начинал распаковывать вещи.

– Нет, – ответила она. – Можешь распаковывать. И постарайся больше не звонить сюда.

Повесила трубку и пошла в ванну. Долго стояла под прохладным душем, наслаждаясь ударами воды о свою молодую упругую кожу. Почему-то ей подумалось, что со Стасиком она никогда не чувствовала себя сексуально удовлетворенной. Стоя вот так, просто под душем, она получала куда большее удовольствия, чем в его объятиях.

Вечером она открыла бутылку вина, налила себе полный бокал и долго пила, слушая музыку. Голова у нее кружилась, а потом ее сморил сон.

Проснулась на следующее утро Риточка необычно рано, но чувствовала себя абсолютно выспавшейся. На работу она решила тоже прийти пораньше, чтобы вечером чуть раньше уйти. Никаких особых дел на вечер у нее запланировано не было – просто захотелось погулять по улицам летней Москвы, побыть среди людей что ли…

И вот, сидя над статьей она никак не могла совладать с собой. Цифры, расчеты, годовые балансы каких-то предприятий – все это сейчас было лишним для нее. А потом случилось то, что испугало ее до смерти. Примерно в начале одиннадцатого ее сердце на несколько секунд остановилось, а потом забилось так бешено, что Риточка испугалась, что она сейчас просто разорвется. Так продолжалось около минуты, а потом все стихло. Но после этого Риточке Воробьевой стало окончательно ясно, что она стоит на пороге чего-то необычного, абсолютно нового и непознанного. Ей стало ясно, что вот-вот что-то должно произойти.

Она попыталась вернуться к работе, но из этого ничего не вышло. И тогда она решила, что лучше всего сейчас будет чуть отвлечься, собраться с мыслями.