Антон Шаффер - Круги на воде

Связываться с Эдуардом, тем не менее, никто не решился, так как на оперативке, собранной вокруг койки деревенского изгнанника, сочувствующие случившейся с ним неприятностью товарищи пришли к выводу, что Эдуард парень 'блатной' и возможно даже состоит в родстве с кем-либо из командования фронта, на который они ехали.

А то с чего бы ему вдруг такие почести?

Но Эдуард в родстве ни с кем из красных командиров не состоял, а напротив был из семьи репрессированного московского инженера, да еще к тому же и с дворянскими корнями. Отца Эдуарда органы забрали еще в середине 30-х, а его самого с матерью вытурили из Москвы. Уже попав под шквальный огонь немцев, прикрывая друг друга от пуль, и сблизившись, Эдуард с дедом поняли, что этот самый офицер, самоотверженно бросавшийся под вражеские пули, просто увидел в них, что называется, 'своих', интеллигентных московских мальчишек, которых надо было поддержать хотя бы так, прежде чем они столкнуться лицом к лицу со смертью.

Но еще более странное событие произошло позже, несколько месяцев спустя, когда офицер с уродливым шрамом умирал на руках деда Олега и Эдуарда от смертельного осколочного ранения в живот. Захлебываясь собственной кровью и пуская кровавые пузыри изувеченный офицер вытащил из кармана своего перепачканного кителя письмо, давая глазами понять, что его следует отправить по указанному на конверте адресу.

Письмо друзья отправили, а после получили и ответ на него. Адресован он был убитому офицеру, но ввиду невозможности передать ему послание, решено было отдать его тем, кто исполнил его последнюю волю.

Эдуард с дедом, в силу интеллигентности, долго не решались открыть ответное послание, но потом интерес, все же, пересилил, и письмо было вскрыто.

Прочитанное их, мягко говоря, удивило, но еще больше – озадачило. В письме выражалась благодарность за то, что письмо было отправлено, а так же сожаления по поводу смерти обезображенного офицера. Но что было самым странным, и к деду, и к Эдуарду автор письма обращался их именами. В конце же, вместо подписи стояли три заковыченные буквы 'Ч.С.В.'. Поразмыслив, удивленные товарищи сошлись на том, что, вероятно, это чьи-то инициалы, а то, что в письме были их имена, было ими самим себе же объяснено тем, что, возможно, офицер писал этому самому Ч.С.В. о том, что под его командованием есть такие вот замечательные ребята.

Но это объяснение никак не устроило чекистов из особого отдела армии. Оба в тот же день, когда пришло письмо, были вызваны к угрюмому капитану НКВД, который несколько часов к ряду, угрожая расстрелом, пытался выяснить, кто такой Ч.С.В. и откуда они его знают. Отвечать было решительно нечего, а потому они как попугаи твердили одно и тоже, а именно, что понятия не имеют, как все это объяснить. В самый разгар допроса, когда на побагровевшей от напряжения и крика шее капитана проступили толстые, вены он, среди прочего, выпалил:

– Я вам покажу, как скрывать связь со всякой швалью, мистики, богу вашу мать!

Проорав это, он запнулся, а потом опять вернулся к запугиваниям расстрелами, штрафбатами и лагерями.

– Тогда мы этому как-то значения не придали. Ну, брякнул чего-то – и все. – Дед облокотился на скамейку, устремив свой взгляд куда-то вверх. – А потом, представляешь, спустя много лет в руки мне попадает эта самая книга про всякие там оккультные общества. Я и читать-то ее не хотел сначала – выглядела уж больно не серьезно, а потом все же полистал, а там про это 'Черное Солнце Востока' целая глава… Представляешь!?

Олег в недоумении посмотрел на деда.

– И чего?

– Ну как чего? Не улавливаешь? – дед хитро заулыбался.

– Нет, дед, не улавливаю, – честно признался Олег.

– А аббревиатурка Ч.С.В. тебе ни о чем не говорит?

– Хочешь сказать?… – до Олега наконец дошло к чему клонил дед.

– Я ничего не хочу сказать, может и совпадение просто.

– Но ведь и чекист тот про мистиков что-то там вам говорил?

– Говорил. – Подтвердил дед. – Но и это может статься обычным совпадением.

– Да, может, – пришлось согласиться Олегу. – И чем все в итоге закончилось?

– Закончилось? – помедлил дед. – Начальник какой-то с Лубянки из Москвы приехал.

С нами не разговаривал ни о чем.. Вернее со мной не разговаривал, а вот Эдуарда, кажется, вызывал.. не помню. Короче, промурыжили неделю да отпустили.

По своим комнатам в старом дачном доме они разошли уже глубоко за полночь, но, засыпая, Олег уже точно знал, о чем будет его новый роман…

Бывшая баронесса Динтлер жила в старом обшарпанном доме на окраине Москвы. В былые времена она блистала в высшем обществе, но теперь ей приходилось убирать грязные подъезды, чтобы хоть как-то прокормить себя и четырех кошек, составлявших ей компанию в последние несколько лет. Впервые в оперативную разработку чекистов баронесса попала в начале 20-х годов. В первые годы после революции она все еще промышляла своим излюбленным занятием – раскладыванием таро для желающих узнать свою судьбу. В начале века слава о ее способностях предсказывать будущее гремела по всей Москве. Многие, очень многие знатные фамилии захаживали к ней, чтобы прозорливая баронесса рассказала им, что же ждет их в столь туманном будущем. И баронесса предсказывала. Нельзя сказать, что предсказания ее сбывались постоянно, но иногда баронесса настолько точно сообщала о грядущих событиях, что ее ошибки прощались ей благодарной публикой.

Где-то в двадцать первом – двадцать втором году она начала наведываться в кинотеатры в центре Москвы, чтобы перед сеансом подзаработать хоть какие-нибудь деньги на скудный быт и нищенское пропитание. Она устраивалась в тихом уголке в фойе и шепотом предлагала проходящим мимо вытянуть карту-другую из ее колоды. За этим занятием и застал ее один из ответственных работников ЧК, пришедший на сеанс со свой дамой сердца.

Уже на следующее утро к дому баронессы подъехала машина черного цвета, в которую ее посадили и отвезли по соответствующему адресу. Допрос продолжался несколько часов, но ничего путного добиться от бывшей светской львицы чекистам не удалось.

Если у нее и были какие-либо связи с почти разгромленным белым движением, то все они давно прервались, а сама по себе она не представляла ни малейшей опасности.

В результате, с гражданкой Динтлер была достигнута взаимовыгодная договоренность: она должна была сообщать в ЧК о всех странных посетителях, желающих воспользоваться ее услугами, чекисты же со своей стороны обязывались поощрять баронессу за наиболее интересную информацию. На том и разошлись. Когда Смолин пришел в тринадцатый отдел, первым делом он приступил к выстраиванию агентурной сети, которая была ему просто жизненно необходима. Именно тогда он и наткнулся на досье баронессы, которое к тому времени успело покрыться пылью, так как никакой ценной информации от нее так и не поступило. Но Смолин сразу сообразил, что для него баронесса может оказаться просто бесценным источником информации.