Жан Висар - И снова Шерлок Холмс. «Кривая усмешка дамы пик», «Тайна замка Мэн», «Голова»

Представляете, уже изобретен аппарат, кстати, придумал его тоже кто-то их русских, но первыми его запатентовали, конечно, СевероАмериканские Штаты, хотя благодаря нашей разведке, чертежи этого секретного патента уже через три дня лежали на столе командующего войсками связи, сэра Чарльза Вильсона.

Так вот, Ватсон, аппарат этот – Холмс буквально задохнулся от переполнявших его чувств, – аппарат этот способен передавать звук человеческой речи без телеграфных проводов!!! Прямо сквозь воздух! Также, как и телефон Белла, связь по которому, как вы знаете, ограничена всего лишь десятикилометровой двухпроводной линией, но без всяких проводов и на огромные расстояния. Какое-то, доселе неизвестное науке особое излучение, вроде магнитного поля. По аналогии с телефоном это называется, – «Радиофон».

Я слушал его, раскрыв рот. Так маленькие дети слушают сказки о ковре-самолете, сапогах-скороходах и о скатерти-самобранке.

– Но, простите, Холмс, мне что-то не совсем понятно, – я, как и он, тоже почему-то перешел на таинственный шепот, и мой голос даже слегка захрипел от передавшегося мне возбуждения, – это же совершенно невозможно! Природа магнетизма и природа звука суть – разные субстанции! Как это вообще может быть? Это же нонсенс!

– Я в таком же недоумении, как и вы, Ватсон, но, тем не менее, это так. Майкрофт сказал мне, что он прекрасно понимает, как работает этот волшебный аппарат, и легко бы объяснил принцип его работы и мне, но это совершенно невозможно.

Холмс приблизил свои губы вплотную к моему уху, и я почувствовал на своей щеке его прерывистое, горячее дыхание, – потому что нельзя! – наложен двойной гриф «Совершенно секретно»! Но, как вы сами понимаете, друг мой, я не сомневаюсь во всем этом и без всякого объяснения, потому что привык и так верить своему старшему брату. Тем более, что мне была предоставлена уникальная возможность самому воспользоваться этим чудом современной науки. Слышимость, правда, неважная, но большинство слов разобрать вполне можно. Вы не поверите, но, не выходя из подвалов министерства, находящегося, как вы знаете в самом центе Лондона, я целых двадцать минут разговаривал с нашим военным атташе в самом Петербурге, тут же, получая от него ответы, на все интересующие нас с вами вопросы!

Звук моего голоса мгновенно, прошу вас, Ватсон, обратить на это особое внимание, потому что как мы знаем скорость распространения звука в воздушной среде в отличие от скорости передачи электричества по проводам всего-то каких-то там 300 ярдов в секунду! Так вот – он мгновенно!!! пробегал эти разделяющие нас 428 морских миль. И это, не считая секретного подземного кабеля через Ла-Манш! Хотя причем здесь этот кабель – ума не приложу! Все это, Ватсон, невозможно не только понять, но даже и вообразить! Я до сих пор не могу прейти в себя от этого потрясения. Это создает такие огромные возможности для сыска, что сейчас я даже затрудняюсь их прогнозировать. Я уверяю вас, Ватсон, что это изобретение изменит облик всей нашей цивилизации. Через несколько лет с преступностью во всех развитых странах будет полностью покончено! Человеку, совершившему преступление, просто негде будет скрыться от органов правопорядка, вооруженных этими «Радиофонами». М-да…

Но, я вижу, друг мой, вам не терпится поскорее получить добытую мною информацию и по-нашему, более скромному, но тоже безумно интересному делу. Так вот: во-первых, еще вчера утром у меня в руках уже был первоклассный перевод этой вашей «Пиковой дамы», – при этих словах он вытащил из бокового кармана небольшой, но уже переплетенный аккуратный томик с золотым тиснением на обложке.

– Эту вашу книжицу за два часа не только перевели на прекрасный английский язык, но даже напечатали и переплели. Это обошлось мне в две гинеи против одной за срочность, но дело стоило того! Я, наконец, смог скрупулезно поработать над этим интереснейшим текстом и сделать все необходимые мне выписки по этому делу.

Теперь, по существу. Сопоставив конкретные детали, которые я почерпнул из самого текста и, проанализировав информацию, полученную из России, я пришел к очевидному, но поразительному даже и для меня самого выводу, – причиной смерти старухи-графини был совсем не Германн, как это очень драматично описано у автора, а другое лицо, и даже не лицо, а группа лиц! Более того, полученные мною позже документальные источники из самой России, доставленные, кстати, всего за десять часов на двухмоторном цеппелине прямо в Хитроу, и уже через час бывшие уже в моих руках, полностью подтвердили, не побоюсь этого слова, это мое, действительно, гениальное предположение.

К сожалению, Ватсон, я с минуту на минуту ожидаю одно очень важное событие, поэтому не буду сейчас подробно раскрывать перед вами весьма объемную структуру полученных мною конкретных фактов и доказательств, позволяющих объединить их в достаточно простую и логичную версию всего произошедшего в Петербурге в середине декабря более чем полвека назад. Так что, дорогой доктор, если вы готовы меня выслушать, то двигайтесь ближе, потому что – время не ждет! От огромного количества, выкуренного за последние сутки табака у меня, кажется, начинает садиться голос.

Записана мною на следующий день, по памяти. Цитаты взяты прямо из записной книжки Холмса.

– Начну сразу с фактов. Как ясно из самого оригинального текста Пушкина, граф Томский боготворит княжну Полину, но, самое главное и самое трагичное во всей этой истории, Ватсон, что и княжна без ума от богатого и знатного офицера-красавца. Вот за этот кончик нашего запутанного клубка я и ухватился в первую очередь. Тем более у самого Пушкина, Полина, в конце концов, все-таки добивается своего. Вот она, эта, кстати сказать, заключительная фраза всей повести. Не потому ли автор именно этой фразой закончил свое повествование, выведя ее в конец текста наподобие ключа ко всей этой шифрограмме?

«Томский произведен в ротмистры и женится на княжне Полине»

– А ведь Пушкин прав, если появится вдруг какое-либо препятствие на пути влюбленной женщины, да еще такой, как эта Полина – то берегись! А такое препятствие в нашей истории, к сожалению, имеется. Это как раз та самая старая карга – графиня, которая, как явствует из полученных мною из России бумаг, была категорически против этого союза. Кстати, истинная фамилия старухи графини, о которой Пушкин умалчивает по соображениям такта, благодаря Холмсу теперь хорошо нам известна. Причем, именно эта известность, полностью исключает появление ее имени на этих страницах.

Ясно, что при ее своенравии и деспотизме, этого брака без ее согласия просто не могло бы состояться. Пойти же против ее воли наши влюбленные голубки тоже никак не могли. Ведь, единственный путь к благополучию и безбедной жизни лежал у них через наследство графини, которое в большей своей части должно было перейти к ее любимчику Полю (свое состояние, оставленное ему покойным отцом, он к тому времени уже успел размазать по зеленому ломберному сукну многочисленных игорных притонов Петербурга). А ведь эти деньги им так нужны! Причем, сейчас! Но получить их в наследство можно только в том случае, если Поль не будет противоречить воле старухи, а наоборот – будет продолжать исправно играть роль заботливого любящего внука.