Лариса Королева - Наследники князя Гагарина

– Лень, будь другом, а! Заплати шестьсот рублей за мое пальто! Я обязательно верну.

– А что случилось? – растерянно спросил он, продолжая напряженно всматриваться в ее лицо.

– Да все этот придурок из гардероба! Он считает, что я осталась должна заведению, будто бы я им фужеры побила. Сами все расколотили, сбили меня с ног…

– Пошли, – решился Леонид.

Лада впорхнула за ним вслед в открытую дверь и с торжеством уставилась на своего обидчика. Так тебе, ушастый! Она спасена, она не пропала. Ноги ее больше не будет в этой забегаловке! Однако спаситель не спешил лезть в карман за деньгами – он упорно набирал какой-то номер на сотовом телефоне, Лада смотрела на него выжидающе, гардеробщик на нее – насмешливо.

– Недоступен. На дачу что ли поехал? – растерянно произнес Леонид.

– Кто? – не поняла Лада.

– Отец. Кто же еще?

– А тебе, чтобы заплатить за мое пальто, надо с папой посоветоваться?

– Да нет, конечно. Просто подумал, он за тобой приедет.

Миленина решительно не понимала, с какой стати за ней должен приезжать человек, который вряд ли подозревает о ее существовании, но лишних вопросов задавать не стала. Тем более что Леонид уже отсчитал шестьсот рублей и протянул их лопоухому. Лада швырнула на стойку номерок и получила взамен пальто. Накинув его, она потянула Леонида к выходу. Надо было еще заставить его поймать такси и оплатить проезд.

К ее удивлению, Леонид сел в машину вместе с ней. Хочет, чтобы я, как только приедем, сразу же и рассчиталась, подумала Лада, несмотря на его фразу: «Доставлю уж до дома, чтобы еще чего-нибудь с вами не случилось». Тоже мне, заботливый, усмехнулась про себя она, вот мужик нынче пошел – за тысячу удавится!..

Просыпалась Миленина мучительно-болезненно, в несколько этапов. Она не спешила вырываться из объятий сна, предчувствуя, что будет еще больнее. Пить хотелось так сильно, что возникало ощущение растресканности губ. Впрочем, может, так оно и было. А еще что-то явно случилось с ее глазом – он никак не хотел разлепляться, а вся левая половина лица тянула и ныла.

– Доброе утро, красавица, – услышала она слегка насмешливый голос и вздрогнула. Кто это еще в ее квартире?

Открыла правый глаз, и взгляд уперся в сидящего напротив мужчину, босого, в расстегнутой рубашке, но при этом в очках… Лада вспомнила: это Леонид. Он привез ее вчера из «Перекрестка». Но почему остался ночевать? Разве она ему позволила? И тут обнаружился пластиковый тазик у кровати, стеклянный кувшин с водой, белое полотенце…

– Отошла? – спросил уролог с прежней иронией в голосе. – Чай, кофе, потанцуем?

– Апельсиновый сок, – попросила Лада, с трудом шевеля губами, и осознала: вчера, когда они приехали в ее квартиру, она опять что-то пила. И не что-то, а водку, и, наверное, слишком много, ибо, судя по интерьеру, ей стало плохо, и Леониду пришлось с ней изрядно повозиться.

Она села на кровати, чтобы выпить принесенный им сок, и тут в голове тревожной лампочкой вспыхнула мысль: наверное, ее рвало. А потом еще одна: что-то было у них или нет? Лада жадно осушила стакан, хотела встать, но ее сильно качнуло, и Леонид подхватил ее под локоть.

– Тише, тише, только, пожалуйста, не грохнись опять! Давай до ванны провожу, – и повел осторожно, как тяжело больную, которая делает первые шаги после только что перенесенной операции.

В ванной она взглянула на себя в зеркало и тут же распахнула только что прикрытую за собой дверь:

– Это ты мне синяк поставил?

– Ага, и бокалы в «Перекрестке» тоже побил я.

Глаз совершенно заплыл, лицо распухло, синяк был зловеще-бордовым, а губы и в самом деле запеклись и растрескались…

Потом она пила кофе, с трудом сдерживая тошноту и прикрывая левую половину лица влажным полотенцем, а Леонид со смехом рассказывал ей, как она категорически отказывалась его отпускать, предлагала на выбор спиртное из своих запасов, хвасталась, что перепьет любого мужика, и залихватски опрокидывала в рот рюмку за рюмкой. А потом попыталась исполнить восточный танец, но буквально пару раз взмахнув руками, споткнулась на ровном месте и рухнула лицом на журнальный столик.

– Что, действительно ничего не помнишь? – не верил он.

– Так, местами, – неохотно ответила танцовщица и, несмотря на мучавшие ее стыд и раскаянье, все же задала самый важный вопрос: – У нас что-то было?

– В каком смысле?

– В прямом. Ну, секс…

– Еще чего! Стал бы я так поступать со своим отцом, даже если бы и очень хотелось.

– При чем тут твой отец? – Лада вспомнила, что и вчера Леонид почему-то пытался ему дозвониться. – Чтобы переспать с женщиной, тебе нужно его благословение?

– Да я никогда в жизни не стал бы приставать к женщине своего отца.

– А почему я – его женщина?

– А что, нет?

– Да я его знать не знаю!

– А откуда же я тогда тебя знаю? Мы столкнулись возле клиники, когда ты с отцом выходила из кафетерия. Разве нет?

Миленина рассмеялась, и ушибленное место под глазом отозвалось стреляющей болью. Она попыталась передразнить Веру Антоновну, но вышло непохоже:

– Леня, Леня, кто это? Это же Катька, какая наглость…

– Ты о чем? – он взглянул на похмельную женщину встревожено: неужели опять бредит?

– Я – Лада. Мы отдыхали в одно и то же время в «Крутой горке» в Сочи, ты приехал с матерью, а еще там остановилась Катерина Семеновна. Это она – любовница твоего отца, а не я.

– А-а-а! Лада, ну конечно! А я вчера вспоминал, вспоминал… Ха-ха, вот это номер! Хорошо, что я вчера не дозвонился. Представляешь, как бы отец обалдел, если бы я ему сказал: мол, приезжай в «Перекресток», забери свою пьяную даму! Он бы примчался, а тут… Ха-ха! Так я, стало быть, вчера выкупил в кафе постороннюю женщину за шестьсот рублей. И не воспользовался… Ха-ха! Извини… Слушай, ну ты очень похожа на красотку, с которой отец из кафе выходил!

– А что, с Катей у твоего папы уже все в прошлом?

– Катя замуж вышла сразу по возвращении из Сочи.

– И теперь твоя мама ревнует к новой пассии?

– Мама больше играет, чем ревнует. Она, может, плохая актриса, но совсем не так глупа, как кажется.

– А ты ей подыгрываешь?

– А я всем подыгрываю, – вздохнул Леонид.

И Ладе вдруг стало его жалко. Даже больше, чем себя. После его ухода (вернуть деньги она забыла) страдалица выпила полбанки холодного пива и снова легла спать, мысленно давая себе слово больше никогда так не надираться и вообще что-то кардинально решить со своей жизнью, по крайней мере, с ее остатком. Лечь получилось только на спину, ибо левая сторона лица была разбита, а на правом бедре красовался ничуть не меньший по размерам, чем под глазом, синяк. По-видимому, она получила его при ударе об угол стола в кафе. И все же она не была виновата – это корова-официантка ее толкнула, не иначе…