Ирина Костина - 10 дней в уездном городе Че. история, которая вполне могла бы произойти

– Я возьму билеты в первый ряд, – вдруг заявил Владимир Крашенинников, – Ольга Александровна, хотите, я и для Вас возьму?

– Как Вы любезны, Владимир, – растаяла Оленька и метнула взгляд в отца – Папенька, Вы позволите мне сходить с Владимиром Михайловичем на цирковое представление?

– Хорошо, только возьмёте с собой Машеньку.

– Ну, папа! Зачем же Машеньку? – расстроилась Ольга.

– Василий Кириллович, а Вы любите фокусы? – спросила Тата.

– Я люблю их разгадывать, – признался он.

– Так, может быть, и показывать их умеете? – язвительно заметил Весновский.

– Вы правы. Я могу показать Вам фокус с летающей монетой, – сказал Аладьин.

– Ой, покажите! Покажите! – наперебой загалдели гости.

– Ну, знаете, Василий Кириллович, – развёл руками Весновский, – Если Вы и вправду сейчас покажете фокус, то получите звание «почётного гражданина этого вечера».

– Господа, мне только нужно немного времени, чтобы подготовиться, – предупредил Аладьин, – Я сейчас.

И он спустился по лестнице в прихожую.

Достал из кармана пальто монету и платок. Вытянул из платка несколько тонких невидимых нитей. Огляделся в поисках места поукромней, чтобы протянуть нить под рубашкой, а монету спрятать за манжетой.

По коридору справа, по характерным звукам и запахам, была кухня. Слева – комнаты. Аладьин пошёл налево, в надежде сыскать тихий уголок. Но вдруг из глубины комнат до его уха долетел короткий женский вскрик. Василий насторожился. Следом прозвучал окрик:

– Куда ты?!… Стой оглашенная! Эй!

Аладьин определил, из-за какой двери доносится голос, и направился туда. Рванул на себя дверь.

Это оказалась спальная комната. У распахнутого окна стояла Анна Яковлевна, облокотившись на подоконник и высунувшись наружу почти до пояса. Услышав, что кто-то вошёл, она выпрямилась:

– Ах, Оля, что за дикая у вас прислу…, – осеклась на полуслове и рассмеялась, – Ой, это Вы, Василий Кириллович?

– Что случилось? Я услышал, что Вы кричали.

– Вообразите себе, она выпрыгнула в окошко! – в удивлении пожимая плечами, сообщила Анна.

– Кто?

– Девчонка.

– Что за девчонка?

– Не знаю. Прислуга, должно быть, – Анна поёжилась от холодного ветра и закрыла окно на шпингалет, – Признаться, я и не сразу её заметила. Даже вскрикнула от испуга. А она тут же – шасть! И – в окно! Я кричу ей: «Стой!» Да куда там! Она – за угол, и след простыл.

Анна Яковлевна подняла с прикроватного столика альбом и заметила:

– Покрывало примято; небось, спала на хозяйской кровати? Надо пожаловаться Оленьке.

Она столкнулась взглядом с Василием и с трудом подавила невольную улыбку.

– Чему Вы смеётесь? – озадачился Аладьин.

– Стыдно сказать, но, когда я впервые услышала Вашу фамилию, я подумала, что Вас зовут Аладдин. Ну, это такой герой из восточной сказки; мне мама в детстве читала, – Анна коротко рассмеялась и тут же спохватилась, – Только не говорите никому, ладно?

Василий смотрел на неё, слушал, как она говорит, как смеётся… И душа его тихо пела.

– А я видел Вас нынче утром, – вдруг признался он.

– Где?

– Вы стояли на крыльце дома Ахметова возле моста.

– Ничего удивительного, – повела плечами она, – Шакир Ахметов – мой дядя. Я у него живу. Идёмте, нас, должно быть, заждались?

Неожиданно Аладьина точно током ударило:

– Анна Яковлевна, а какого возраста была девочка?

– Лет десяти-двенадцати.

У Василия защекотало в носу:

– А в руках у неё ничего не было?

Анна задумалась:

– Вроде, нет. Я как-то не заприметила. А что такое?

– Вот что, ступайте-ка в гостиную и приведите сюда Ольгу Александровну. Но ничего ей пока не рассказывайте.

– Хорошо. Вы такой смешной, – Анна удивлённо пожала плечами и ушла.

Она вернулись с Ольгой.

– Ольга Александровна, – вкрадчиво произнёс Аладьин, – Взгляните, пожалуйста, всё ли на месте в Вашей спальне? Ничего не пропало?

– А-а, я знаю эту игру! – весело погрозила им пальцем Оленька, – Вы с Анной тут что-то спрятали, и я теперь должна найти. Да?

– Не совсем, – разочаровал её Василий, – Скажите мне, Ольга Александровна, держите ли Вы в этой комнате ценные вещи; украшения или деньги?

– Да, – кивнула она.

– Будьте любезны, проверьте прямо сейчас, на месте ли они?

Ольга в недоумении посмотрела на Аладьина, затем на Анну. И полезла в комод. Достала квадратную шкатулку:

– Вот. Тут все мои драгоценности, которые мне дарили папенька и…, – она приподняла крышку и удивилась, – Но тут ничего нет!

Ольга продемонстрировала пустую шкатулку. Анна побледнела, прижав к груди альбом, и метнула испуганный взгляд на Аладьина.

– А что это значит? – спросила у них Ольга.

– Это значит, – строгим холодным голосом ответил Василий, – Что в Вашем доме только что побывал вор. Вас ограбили.

Ольга выронила шкатулку на ковёр.

– Спокойно, господа! – скомандовал Новоселецкий, – Я прошу всех остаться в гостиной. А Александр Адрианович с Еленой Аркадьевной обойдут все комнаты и проверят, не пропало ли ещё что-нибудь?

– Митрофан Иванович, – зашептал Аладьин, – Это «Оборотень». Я чувствую, это он!

– Тише ты! – шикнул сердито исправник, – Держи язык за зубами.

Спустя четверть часа Чикин вернулся в гостиную встревоженным. Протянул Новоселецкому другую шкатулку:

– Вот. Здесь были Леночкины фамильные драгоценности. Теперь их нет.

Гости ахнули и заволновались ещё больше.

– Покажите мне, где была шкатулка? – попросил Новоселецкий.

Как выяснилось, вторая шкатулка была в спальне хозяев, расположенной рядом со спальней дочери. Никаких следов ни на полу, ни на окне не было.

– Аладьин. Идёмте в комнату Ольги, – распорядился Митрофан Иванович, – И приведете госпожу Исупову.

Анна стояла у порога, бледная и напуганная. Новоселецкий погладил её по плечу:

– Анна Яковлевна, душенька-голубушка. Я Вас очень прошу, соберитесь и всё с самого начала с того момента, как Вы вошли в комнату.

– Я вошла в комнату, – повторила Анна, переступая порог, – И сразу посмотрела на туалетный столик; там лежал альбом, за которым я пришла.

– Стоп, – скомандовал Новоселецкий, – Свет в комнате был включен? Или Вы его включили, когда вошли.

– Включен, – уверено сказала она, – Горел ночник.

– И Вас это не удивило?

– А-а…, – Анна растерянно заморгала, – Я не придала этому значения.

– Дальше, – велел Митрофан Иванович.

– Я потянулась за альбомом, – Анна наклонилась над туалетным столиком, – А в это время шторка балдахина дёрнулась, и оттуда кто-то выскочил. Я от неожиданности вскрикнула!

– Я слышал, – подтвердил Аладьин.

– Подождите, – осадил его Новоселецкий, – А Вы продолжайте, Анна Яковлевна.

– Она очень быстро бросилась к окну, распахнула раму, взобралась на подоконник и… спрыгнула.