Ирина Костина - 10 дней в уездном городе Че. история, которая вполне могла бы произойти

– Так я, Александр Францевич, его заставил в этом наряде уборку в управлении произвести! – сообщил исправник и зашёлся громким булькающим смехом.

Бейвель усмехнулся в усы:

– Суров ты, братец, в воспитании молодого поколения!

– Ничего! Работать в полиции – не цветочки срезать! Это грязная работа, пущай привыкает!

Проезжая через Южную площадь, Бейвель толкнул Новоселецкого в бок:

– Глянь-ка, Митрофан Иванович, а в управлении у тебя свет горит. Помощники-то до ночи работать взялись? Видать, задал ты им задачу.

– И вправду. Чегой-то они? – растерялся исправник, – Эй, стой! – скомандовал извозчику, – Вот что, Александр Францевич, езжайте домой. А я пойду, проведаю этих горе-работников!

Новоселецкий застал помощников поедающими пирожки.

– Вот, значит, как! Я думал, они в поте лица работают. А они – брюхо набивают! – зычным голосом заявил исправник с порога и вдруг опешил, – Что это? Новые занавески?

– Нет, Митрофан Иванович. Это старые, только постиранные, – ответил Лепихин.

– Однако…, – удивился он, – Светло как стало, просторно. А эт-то что-о?

Новоселецкий тихо опустился на стул, во все глаза уставившись на огромный стеллаж, заполненный папками, на переплёте которых пестрели буковки.

– Это называется каталог, – гордо сообщил Иван, широко улыбаясь на реакцию начальника, – Глядите, Митрофан Иванович, как удобно – все дела расставлены по годам и по буквам алфавита. Ничего искать не надо. Это Василий Кириллович придумал.

– Молодца-а! – уважительно протянул Новоселецкий, – Не ожидал! Вот за это спасибо; порадовал.

Аладьин скромно улыбнулся в ответ. Исправник потянулся к миске:

– Пироги с чем?

– С картошкой.

– М-м, вкусные. Откуда?

– Акулька испекла.

– С чего это вдруг? – у Новоселецкого подпрыгнули брови.

– Для Василия Кирилловича, – елейным голосом доложил Лепихин, подражая Акульке.

Исправник покосился на нового помощника:

– А ты ловок, брат, как я погляжу! – рассмеялся и дружески хлопнул Аладьина по плечу.

Уплетая пирожки, Новоселецкий разговорился:

– А доводилось ли вам слышать про грабителя по кличке «Оборотень»?

– Нет, – Лепихин с Аладьиным насторожились.

– Эх, темнота. А ещё в полиции служите, – упрекнул их начальник, – Слушайте, оболтусы. Откуда он взялся и кто таков – неизвестно. Всякий раз он меняет внешность и имя. Оттого никто не знает, как его зовут и как он выглядит. Одно известно – что мужчина средних лет, высок и худощав. Страдают от него купцы и дворяне, потому как ворует он исключительно ювелирные украшения, золото и деньги. Ничего другого не берёт. И действует больно изощрённо; никогда не повторяется. Подолгу в одном городе не живёт. Выпотрошит три-четыре дома и – на дно. Уходит незаметно и в неизвестном направлении. Может не появляться полгода, а то и год. И опять всплывает где-нибудь неожиданно. Пять лет назад впервые появился он в городе Томске. Наделал там шума и исчез. Через год возник в Тобольске. Украл бриллианты самой губернаторши. И – как воду канул. После был след его проделок в Перми. А недавно наш герой побывал в Екатеринбурге.

– Ух, ты! Совсем близко, – прошептал Лепихин.

– Сегодня ротмистр Никитин нас целый день на совещании продержал, – продолжал Новоселецкий, – Из Оренбургской жандармерии посыльный прибыл; они подозревают, что Оборотень свой путь держит на юг. И может направиться либо в Оренбург, либо… к нам.

– Хоть бы к нам! – радостно воскликнул Аладьин.

У исправника нервно дёрнулась щека:

– Ты что, Аладьин, переутомился?

– Так ведь это настоящее дело, о котором я мечтал! Поймать не какого-то пьяницу-ворюгу, а самого «Оборотня»!

– А я поддерживаю Василия Кирилловича, – вдруг поднялся Лепихин, – Верно. Вот бы мы прогремели на всю страну, если бы схватили этого «Оборотня»!

– Обалдели совсем! – рассердился Новоселецкий и стукнул широкой ладонью по столу, – Отставить болтать всякую ерунду!

И неожиданно заметил на столе исписанные листы бумаги:

– А это что?

– Заявление гражданки Ращупкиной о краже в доме купца Кузнецова. И протокол осмотра места преступления.

– Ни дня без происшествий! Что опять украли? – проворчал Новоселецкий, углубляясь в чтение. И вдруг растопырил гневно усы, – Восемь аршин бельевой верёвки?! Да вы что, белены объелись?! Ещё верёвки мы не искали!

– В сыскном деле мелочей не бывает, а вдруг это душители? – вкрадчиво произнёс Аладьин и незаметно подмигнул Лепихину.

– Какие «душители»? – опешил исправник.

– Ну, помните, в «Записках» у Путилина убийца-душитель поднял с полу верёвочку и говорит: «Бечёвка – вещь пользительная; из бечёвочки можно петельку сделать».

– А из восьми аршин, я так полагаю – дюжину петелек! – с сарказмом выплюнул Новоселецкий, – Чтоб сразу, кучами душить! Да?!

Аладьин улыбнулся:

– С «душителями» я, конечно, пошутил. Но, всё-таки, присмотрел бы за домом купца Кузнецова. Там у обочины подозрительная куча земли.

– Что?! – взвинтился исправник, – Куча земли?! Вы, господин Аладьин, погуляйте по городу. У нас таких «подозрительных куч» на каждом углу, – и вдруг осёкся, испуганно закрутил головой, зашарил глазами по стенам, – А где… где? Куда подевался мой фамильный шкаф?!!!

Наутро Новоселецкий распорядился:

– Вот что, Аладьин, собирайтесь; поедем с Вами по городу. Покажу наши полицейские участки. Представлю Вас надзирателям. Заодно и инспекцию им проведём! – и он довольный собой хрюкнул в усы, – Лепихин! Остаёшься за старшего.

Сперва поехали по Скобелевской улице.

– Вот слева, глядите, дом председателя городской думы Трофимова, – проводил экскурс Митрофан Иванович, – Дальше по правой стороне известный Вам дом Дядина. А вот сейчас на самом краю возле площади будет мой дом. От меня через дорогу напротив – дом городского головы господина Бейвеля. Мы с ним уже пять лет дружим по-соседски.

Аладьин с удивлением отметил про себя, в каких простых домах живут и городской голова и уездный исправник; одноэтажные бревенчатые с низеньким палисадником. Купеческие дома, рядом с ними выглядели куда богаче и значительней.

В центре площади над каменным фундаментом рабочие натягивали строительные леса. Рядом сгружали красный кирпич.

– Новую церковь закладывают, – пояснил Новоселецкий.

Ул. Скобелевская. Вдали виден храм Александра Невского.

Свернули направо. На углу вкусно пахнуло сдобой, аж слюна выделилась.

– Тут у нас Гузняевская пекарня, – прокомментировал исправник, – А сразу за углом живёт славный скорняк Крупин. Мотайте на ус, Василий Кириллович, если в том будет нужда.