Александр Ярушкин - Рикошет (сборник)

– Была семья. Сейчас нету. Разводятся они.

– А Виктор Егорович живет здесь? – осторожно спрашиваю я.

– В плаваньях. Али сбежал к какой…

Говоря это, старушка в черном подозрительно щурится, но, стрельнув в сторону глазами, вдруг привстает, елейно улыбается и сообщает кому-то за моей спиной:

– Вашим, Тамара Андреевна, супругом гражданочка интересуется.

Оборачиваюсь. Жена Карпова стоит, уперев руки в то место, где, по моим предположениям, должна находиться талия. Сбоку угрожающе покачивается увесистая сетка с продуктами.

Положение становится серьезным. Надо выкручиваться. Натянуто улыбаюсь:

– Я из Баскомфлота.

Как-то мне приходилось слышать, что именно так называется профсоюзный орган речников, и теперь это пригодилось. Вижу недоверие в больших глазах женщины и добавляю:

– По поводу вашего мужа.

Руки Тамары Андреевны устало опускаются, глаза становятся печальными:

– Пойдемте…

Поднимаясь следом за ней по округленным множеством ног ступеням, размышляю, почему соврала. Прихожу к выводу, что виновата интуиция. Лучше, если я поговорю с Карповой не как следователь, а как представитель Баскомфлота. Появление следователя может насторожить ее, обострить и без того, видимо, непростые отношения в семье.

Расположившись на диване рядом с Тамарой Андреевной, жду, когда она перестанет нервно сжимать и разжимать руки. Она справляется с собой, спрашивает:

– Вы читали мое заявление?

Смущенно киваю. Карпова торопится поделиться своим несчастьем:

– Только бы квартиру дождаться. Дня с ним жить не буду. Дом наш попадает под снос, вот и мучаюсь с ним в одной берлоге…

Незаметно оглядываю «берлогу». Светлая, довольно уютная квартира. Правда, многовато мебели, ковров, хрусталя. Скорее всего, это призвано свидетельствовать о благополучии семьи. Но, к сожалению, говорит лишь о достатке. Пыль на мебели, плохо протертый пол, мятые шторы – все кричит о разладе, о том, что семейный очаг стал ничьей территорией.

– Он уже и на развод подал, – продолжает Карпова. – Нашел, поди, кого-нибудь помоложе… Зарплату утаивает. Я в бухгалтерию ходила, справлялась. Он несколько месяцев по полсотни рублей и больше домой не доносил. Да и когда он дома бывает?! Ни по хозяйству, ни с детьми… Нет, точно он кого-то нашел… Я тут проверила у него пиджак… Хотела посмотреть, не прохудились ли карманы… Браслет нашла! Золотой с красными камнями! Кому?! Точно – любовнице!

– Нельзя ли на этот браслет взглянуть? – спрашиваю я и тут же вспоминаю, что я не следователь, а представитель Баскомфлота.

Карпову мой вопрос не настораживает. Она принимает его за простое женское любопытство. Всхлипывает, и ее плечи начинают безутешно вздрагивать:

– Да где же я его возьму?! Да подарил он уже, наверное, любовнице своей…

– Когда вы нашли у него браслет?

– В конце июля, – сквозь слезы отвечает Карпова.

Выясняю, когда должен вернуться из плавания ее муж, и, заверив женщину, что мы с ним разберемся, прошу:

– Мне кажется, лучше, если Виктор Егорович не будет знать о нашем разговоре.

– Не скажу, – выдавливает Карпова.

Сбегая по ступенькам, с ужасом думаю, неужели и я когда-нибудь стану такой?! Но женщину мне жалко…

Каким образом браслетик оказался в кармане Карпова еще до смерти Стуковой?! Эта мысль не дает мне покоя до самого дома.

В просторном зале ресторана гремит музыка. Отыскиваю взглядом своих друзей. Они поглощены холодными закусками и беседой. За моим продвижением, хмурясь, следит лишь Толик. Поскольку я опоздала, виновато улыбаюсь.

– Ларка пришла! – обрадованно восклицает Люська. – Наконец-то, я уже вся испереживалась.

Ее супруг, Василий, пододвигает мне тарелку, наливает «Золотистого». Маринка ерзает на стуле, так не терпится представить своего капитана – красивого брюнета с чуточку капризным изгибом рта.

– Лариса, моя старая и лучшая подруга, – говорит Маринка. – А это Слава…

Брюнет встает, одергивает и без того хорошо сидящий серый костюм-тройку, по-гусарски склоняет голову:

– Ростислав Владимирович Марков.

Он настолько галантен, что выходит из-за стола, приближается ко мне, и не остается ничего другого, как протянуть ему руку для поцелуя. Перед моим лицом мелькает пышная шевелюра с наметившейся лысинкой на самой макушке. С чувством исполненного долга Марков возвращается на место. Маринка тут же щебечет:

– Слава, ты знаешь, Лариса у нас работает…

– Юристом, – с улыбкой заканчиваю я.

Маринка тушуется. Видимо, вспоминает, что я неоднократно просила не представлять меня при знакомствах следователем. Не люблю. Чувствую себя неловко под изучающими и любопытными взглядами новых знакомых. Да и их моя профессия как-то невольно сковывает.

Я приступаю к салатам. Но вскоре звучит наигранно бодрый голос диск-жокея: «А сейчас, дорогие друзья, мы с вами посетим берега лазурного моря, побываем на популярном фестивале эстрадной песни! Этого певца вы узнаете сразу!»

По залу растекается приятный, чуть хрипловатый голос, и я многозначительно смотрю на своего любимого. Поднимаюсь и увлекаю на свободный пятачок зала. Наши уже здесь. Маринка сияет. Ростислав производит впечатление. И не подумаешь, что ему далеко за тридцать. Танцует элегантно и современно. Василий же тратит много энергии, но все равно напоминает весело марширующего пехотинца и резвящегося медведя одновременно. Толик размахивает расслабленными, словно плети, руками и почти не двигается. Но вот музыка, а вместе с ней и мучения моего любимого заканчиваются. Не успеваем возвратиться к столу, как диск-жокей томно шепчет в микрофон: «А теперь старое доброе танго…»

Неожиданно Марков оставляет Маринку и, мягко взяв меня за локоть, приглашает на танец. Маринка ловко подхватывает упирающегося Толика. Зная подругу, понимаю – усилия моего любимого бесполезны. Ему остается лишь кисло морщиться.

Танцуем мы почти в классическом стиле. Прикрыв глаза, представляю себя в нежно-розовом воздушном платье, партнера – в строгом черном фраке, похожим на гордого стрижа. Мне даже начинает казаться, что его рука лежит на моей талии чуть выше и не так настойчиво прижимает к себе.

Открываю глаза и вижу краешек уха склонившегося ко мне Ростислава. Ухо зеленое. Но музыка меняет тональность, и оно становится бордовым от всполохов, сопровождающих мелодию прожекторов. Громко спрашиваю, как Маркову нравится моя подруга. Он слегка отстраняется:

– Прелестная девушка…

Проявляю настойчивость:

– Надеюсь, у вас серьезные намерения?

Ростислав негромко роняет:

– Мои намерения всегда серьезны.

Ответ слишком общ, а я, как истинная женщина, люблю определенность. Мой партнер обескураженно переспрашивает: