Илья Деревянко - Проданные души

Циничные размышления Евневичева прервал подошедший Темирбулатов с автоматом через плечо.

— Велено сейчас же расстрелять арестованных, — тихо сообщил чеченец, приводя оружие в боевую готовность.

— А жмуриков куда? — сняв «калашников» с предохранителя, поинтересовался Константин.

— Оставим пока здесь. Дальше сообразим по ходу, — лениво зевнул Гасан. — Ну, начнем?

— Начнем, — Евневичев щелкнул выключателем, зажигая свет в бывшей кладовой, отпер дверь, широко распахнул, и оба борисовских холуя начали щедро поливать свинцом сбитых в тесную кучу, измученных пленников. Грохот автоматных очередей слился с отчаянными воплями умирающих. Спустя короткий отрезок времени все было кончено. К вони, исходящей из камеры, прибавились запахи пороховой гари и крови.

— Глянь, Костя, — поменяв опустевший рожок на новый, небрежно сказал Темирбулатов. — У Герки Серебрякова цепь золотая. Вырядился, дурак, перед смертью!

— Где цепь?! — оживился жадный Евневичев.

— Да на шее.

— Не-а, не вижу! — внимательно всмотревшись в покойников, разочарованно протянул охранник. — Тебе, наверное, померещилось!

— Ничего подобного, — возразил чеченец. — Есть цепь. Вон поблескивает! У меня глаз орлиный. Недаром в горах вырос. Впрочем — ладно. Закрываем!

— Погодь, погодь! — засуетился обуянный алчностью Константин. Может, и впрямь… Если ты прав, надо прибрать золотишко! Зачем добру пропадать?! Пойду-ка проверю. Дело-то минутное!

Прислонив к стене автомат, он решительно шагнул в бывшую кладовую, поскальзываясь на окровавленных телах, приблизился к Серебрякову, и в следующую секунду пуля Гасана раскроила ему затылок. Ударившись лбом о ближайшую стену, Евневичев повалился на общую груду мертвецов.

— Жадность фраера сгубила! — хохотнул «горный орел», захлопывая дверь и задвигая тяжелый засов. — Убивать тупиц вроде тебя проще, чем овец пасти!

Продолжая внутренне посмеиваться над недотепой Костей, Гасан деловито направился наверх, в столовую. Там он застал растрепанную, дрожащую, полностью деморализованную недавними событиями официантку Людмилу.

— Куда подевались остальные?! — властно обратился к ней чеченец.

— В-вася в г-гараже. П-пет-трович в с-саду, — заикаясь прошептала женщина.

— Зови их сюда! — скомандовал Темирбулатов. — Хозяин хочет выдать вам премию. За преданность! Давай пошевеливайся. Мне некогда долго ждать!!!

Через десять минут трое «расовопроверенных» собрались в столовой и, повинуясь жесту Гасана, выстроились вдоль стены.

Людмила продолжала трястись в нервном ознобе, в дупелину пьяный Петрович бессмысленно таращил осоловелые глаза, а молоденький, глуповатый шофер Вася, наоборот, светился радостной надеждой.

— Нам большая премия причитается?! — трепеща от волнения, полюбопытствовал он.

— Очен, — усмехнулся в пышные усы «джигит» и длинной очередью от бедра уложил всех наповал…

Расхаживая взад-вперед по импровизированному бункеру, Борисов с нетерпением дожидался возвращения Темирбулатова.

— Наберу новую охрану исключительно из чеченцев, — бормотал себе под нос олигарх. — Хрен до меня жиды доберутся! Мои орлы свернут пархатых в бараний рог! Устроят им новый Холокост!!! Ух попляшете, суки!!! Ух, попры…

Неожиданно «известный предприниматель» осекся на полуслове. Из стены вышла мертвая, уже тронутая тлением Валентина с запекшейся кровью на виске и поманила мужа перепачканной в земле рукой.

— Сгинь, стерва, изыди!!! — завизжал Виктор Семенович. — Убирайся обратно в ад!!! Я тут в надежном убежище!!! Не достанете!!! Поняла?!!

Покойница отрицательно покачала головой, ехидно рассмеялась и исчезла.

Скрипнула открываемая дверь. Борисов порывисто обернулся, но, узнав Темирбулатова, вздохнул с облегчением.

— Закончил работу, брат?! — искривив губы в подобии улыбки, спросил олигарх.

— Почти, — лаконично ответил чеченец.

— Почему почти?! — негодующе вскричал «известный предприниматель». Кто остался?!

— Ты!!!

— А-а-а?! — не веря собственным ушам, вылупился Борисов, и тотчас же жесткий ботинок Гасана врезался ему в пах. Виктор Семенович с воем согнулся. Следующий удар — под ребра — повалил олигарха на пол.

— Тебя «заказал» господин Левицкий! — пиная ногами беспомощного, стонущего «хозяина», злорадно приговаривал «горный орел». — За твою поганую шкуру он заплатит миллион долларов наличными! Болван ты, Витя! Редкостный идиот! «Жидов» искоренял, ишак безмозглый! Поверил, будто у Кости Евневичева бабка-еврейка, и приказал его убить! А между тем израильскую бабушку я выдумал! Ха-ха! Евневичев — стопроцентная русская свинья! Я специально оклеветал Костика — единственного, кто мог тебя еще защитить! И последних свидетелей заодно прикончил. В доме остались только мы с тобой. Ты сейчас сдохнешь, а я позвоню Якову Натановичу, доложу об успешном выполнении задания и поеду за баксами!!!

— Но Левицкий — иудей, а ты — правоверный мусульманин! — задыхаясь, выдавил «известный предприниматель». — Как же так?!!

— А вот так! — презрительно фыркнул чеченец. — Деньги не пахнут! Прощай, дебил!

Темирбулатов поднял Борисова с пола, швырнул на топчан, придавил коленом рыхлый живот олигарха и плотно прижал подушку к перекошенному, пепельному лицу. Виктор Семенович умирал долго и трудно: дергал ногами, пытался вывернуться, задушенно хрипел… В общем, ни в какую не желал расставаться с жизнью! Но «джигит» хорошо знал свое дело. В конце концов земная оболочка «известного предпринимателя» неподвижно вытянулась на измятой перине, а бессмертная душа отправилась прямым рейсом в Пекло. Гасан поднялся, убрал подушку, на всякий случай проверил у Борисова пульс, обтерев тряпкой автомат, вложил оружие в ладони мертвеца и, удовлетворенно поцокав языком, покинул бункер.

Выйдя из особняка во двор, чеченец достал мобильный телефон и торопливо набрал номер:

— Груз доставлен, — дождавшись ответного «Алле-е-е», произнес он условную фразу. — Осталось получить расчет… А когда?.. Хорошо, буду через три часа!..

Один из боевиков Якова Натановича, некий Иннокентий Солнышкин, со снайперской винтовкой в руках терпеливо поджидал «мишень». Позицию он занял на редкость удобную — на крыше заброшенного ветхого строения в ста метрах от К-го шоссе. Отсюда открывался прекрасный сектор обстрела, а указатель «20-й километр» (у которого должна была появиться жертва) сквозь оптический прицел просматривался как на ладони. Солнышкин не знал ни имени того, кого надо убить, ни, тем более, причину. Левицкий попросту показал ему фотографию, отдал приказ на ликвидацию, назвал место, время и пообещал за «работу» двадцать тысяч долларов. Этого оказалось вполне достаточно. Больше всего на свете Иннокентий любил деньги. За них он бы мать родную шлепнул. (Даже за меньшую сумму!) А тут двадцать штук «зелени»! Шутка ли?! И самолюбию убийцы олигарх сумел польстить — перед отправлением на задание собственноручно поднес чашку кофе! «Для бодрости», — улыбчиво пояснил Яков Натанович. «Похоже, я в фаворе! — весело думал Солнышкин. — Коли дальше так пойдет — высоко поднимусь! Может, стану начальником службы безопасности шефа. А зарплата там о-го-го!!!» Иннокентий не знал, что Левицкий подсыпал в кофе медленнодействующий нигерийский яд и что примерно через восемь часов у него внезапно остановится сердце…