Айк Искандарян - Уильям Калхоун и Чёрное перо. Книга I

– Представляю! – иронически заметил Уильям. – А четвертый этап?

– Торжественное закрытие бала! После чего мы снова сядем в эту машину смерти и поедем обратно. Вот что из себя представляет этот бал.

– Здорово! А откуда тебе так много известно?

– Мне рассказывал мой старший брат Ральф! Он два раза участвовал на Ежегодном Балу Абитуриентов. В первый раз, когда был абитуриентом, как мы с тобой, а второй раз в качестве выпускника-куратора абитуриентов. К нам их тоже приставят, когда прибудем.

– Повезло тебе с братом! А ты в какой ВВУЗ собираешься поступить?

– Конечно, в Гарвиль! У меня вся семья там училась!

Я самый младший в семье, так что теперь очередь за мной!

– Что ж, надеюсь, к концу года ты именно туда и поступишь! Я в Тэмплдор хочу попасть!

– Ну, Тэмплдор многие считают лучшим ВВУЗ-ом среди остальных, поэтому и баллы на поступление туда выше, чем в другие. Но лично я не считаю, что это ставит Гарвиль ниже Тэмплдора. Каждый ВВУЗ уникален по-своему, просто в Тэмплдор всегда берут особо одаренных детей волшебников. Так что, если уж не сумеешь туда попасть, советую не раздумывая идти в Гарвиль!

– Что ж, если с Тэмплдором ничего не выйдет, то, скорее всего, так и сделаю!

Уильям посмотрел в окно. Они все еще скакали по дну океана. Стараясь не вспоминать об этом, он решил отвлечь себя рассказами Уэйна.

– Скажи, а чем так знаменит Шестичасовой? Мой почтомаг говорит, что о нем есть множество легенд и что…

– У тебя есть почтомаг?! – резко перебил его Уэйн.

– Ну да, – Уильям слегка растерялся при этом вопросе. – Почему тебя это удивляет? Я думал, он есть у каждого волшебника.

– У каждого взрослого волшебника – да! Почтомаги не служат детям. Они служат главе семьи.

– Вот оно что! Ну так я и есть глава семьи. То есть я последний представитель своего рода.

– Прости, не знал!

– Все в порядке! Так чем так знаменит Шестичасовой?

– Ну, как мне рассказывал дедушка, а тому его прадедушка… – Уэйн прервал рассказ очередным вдохом через ингалятор, – раньше, когда во всем Волшебном Сообществе наступили нелегкие времена и многие семьи были вынуждены покинуть страну, их возил именно Шестичасовой.

– А что им мешало перегринировать? Зачем пользоваться Шестичасовым, если перегринация занимает гораздо меньше времени и сил?

– В те времена перегринации отслеживались вражеской стороной, и чаще всего при перегринации волшебники попадали не туда, куда собирались перегринировать, а прямо в руки врага. Еще раньше, во времена сражений, Шестичасовой доставлял провизию и отряды подкреплений тем, кто вынужден был защищаться в каком-нибудь замке или крепости.

– А давно вообще Шестичасовой существует? – Уильям удивлялся историческим масштабам, которые охватывали маршруты Шестичасового.

– Никому не известно. Считается, что он просто был и все. Еще во времена Годвина Уэссекского Голубоглазые мчали свой легендарный экипаж по самым отдаленным уголкам мира, каждый раз с каким-нибудь важным заданием.

– А почему он запряжен лосями, а не лошадьми, как это принято? – только пришло в голову Уильяму.

– Принято у кого? – с усмешкой спросил Уэйн.

– Ну, – протянул Уильям, – у демитов.

– Вот именно! – подтвердил Уэйн. – Только они и пользуются лошадьми, так как не умеют приручать других более быстрых созданий.

– Эм-м… разве лошади не быстрее лосей? – тупо спросил Уильям.

– Не смеши! – Уэйн засмеялся так, словно ему только что рассказали очень качественный анекдот. – Быстрее лосей лишь Белые Лоси. Ну, за исключением всех летающих существ.

– Ты сейчас серьезно?

– Конечно! Всем известно, что лось при желании может развивать скорость более двухсот миль в час. Что же касается белых лосей – те и вовсе мчат свои экипажи со скоростью более четырехсот миль.

Уильяма уже начинало раздражать, когда он что-то слышал в первый раз, но при этом это «что-то» сопровождалось выражением «всем известно». «Что ж, пора привыкать!» – подумал он про себя, а сам уточнил:

– И Голубоглазые именно из этих лосей?

– Так-то да, вот только они единственные представители своего вида! – деловито рассказывал Уэйн. – Остальных давно загнали насмерть.

Тем временем, оттолкнувшись ото дна копытами своих Голубоглазых, Шестичасовой теперь не менее стремительно поднимался вверх к берегу. Достигнув его, он спустя какое-то время, не выплывая, вонзил рога Голубоглазых снова в землю, погрузив кабинку в подземный полумрак, освещаемый, как прежде, двумя тусклыми лампами.

– Ну вот, – Уэйн поглядел в круглое окошко, – скоро будем на месте!

Проскакав недолго под землей, Шестичасовой под несмолкаемый грохот копыт своих Голубоглазых снова устремился вверх, пока не вырвался наружу на поверхность, строго следуя выбранному курсу, но двигаясь уже не так быстро, как раньше. Подземный мрак сменился сумраком, царившим в окрестностях величественных гор. В окошко Уильям только и сумел разглядеть, что они, наконец, едут по земле, как и полагается нормальному экипажу. Вот только разглядеть за окошком что-то конкретное всячески мешал туман и легкая муть на стеклах.

– Далеко еще до замка? – спросил он Уэйна.

– Почти приехали! – сообщил тот. – Шестичасовой скачет по земле лишь в двух случаях: когда забирает пассажиров и когда высаживает их.

Не успел он договорить, как ход таинственного кэба пошел на спад, и вскоре он уже медленно останавливался в какой-то горной местности, пока не встал совсем.

Уильям потянулся за вещами, собираясь выйти из кабинки, но Уэйн его остановил:

– Подожди, еще рано! Нам нельзя выходить, пока за нами не пошлют куратора, чтобы тот нас проводил к замку.

– Выходит, нам предстоит еще одна дорога, и на сей раз к замку?

В ответ Уэйн лишь пожал плечами.

Уильям снова сел, ожидая, пока явится куратор, и вскоре дверка кабинки резко распахнулась, впустив прохладный горный воздух. Он глубоко вдохнул его и несколько секунд сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь работой собственных легких. Вдруг в открытой дверке показалась голова, и раздался незнакомый голос, заставивший подскочить их обоих:

– Вы до утра будете сидеть здесь? Прикажете мне и дальше тут рисковать здоровьем и мерзнуть? – сказал молодой волшебник в фиолетовой мантии. У него были прилизанные волосы и недовольное лицо. На груди его мантии было вышито красное «В».

Уильям поторопился выйти, и Уэйн, до этого тоже сидевший с закрытыми глазами, вдвойне радуясь свежему воздуху, тотчас последовал за ним. Когда они вышли из кабинки, ступив на замерзшую землю, молодой волшебник направился к группе абитуриентов, уже дожидавшейся их неподалеку. Пройдя вперед, он обернулся и обратился к группе: