Иван Петров - Балашихинское шоссе

– Вот те раз! – присвистнул Рева.

– А ты думал? А ещё говоришь: «Что ёрзаешь?» На моём месте и не только ёрзать начнёшь! Меня тогда в доме досада за монету взяла. Я, конечно, ни сном, ни духом, вида не подал.

– Погоди, ведь их дал тебе Мазурик!

– Вот именно! Они ему спихнули все награбленные «брюлики» 27 27 «Брюлики» – драгоценности. . Значит, он их знал! Я уже думаю, что неспроста менты подъезжали, когда я с ботаником торговался!

– А где сейчас Мазурик?

– Ха! Будет он ждать, пока его загребут!

– А ты ему деньги отдавал?

– Нет, конечно! – буркнул Фома с мрачным видом и, отвернувшись, сплюнул на землю.

Володя понял, что «кореш» 28 28 «Кореш» – закадычный друг. чувствует досаду.

– Ну, а где я найду его?! – почти воскликнул тот, избегая пристального взгляда друга.

– Жена его, конечно, тоже ничего не знает? – спросил Рева.

– Знает – не знает, она мне, что ли будет рассказывать? – раздражённо махнул рукой Фома. – Я ещё в тот вечер зашёл, после того, как монетки «ботанику» сбагрил. Стучу в дверь – никто не отпирает. Постоял – подождал – ушёл. На другой день снова захожу. Его, видать, дома опять не было. Она открывает. Выходит такая, вся «на понтах» 29 29 «Понты», «Весь в понтах » (жарг., мн. ч. от «понт» – гонор) – претенциозное поведение; стремление покрасоваться, произвести сильное впечатление на кого-либо. , в халате, с сигареткой…

Сёма скорчил брезгливую физиономию и, помахивая поднятой ладонью с растопыренными пальцами, изобразил курящую жену Мазурика.

– Выпившая, что ль, была – не знаю? – продолжал он. – «Чё пришё-ёл?» – «Роман дома?» – спрашиваю. – «А тебе чё за де-ело? Ты кто тако-ой?!»

Фома нарочно приукрасил её вызывающе-высокомерный тон, растягивая слова на ударениях.

– Блин, Рева, ну, я же нормально, без наездов. Я что ей, шестерка какая-то? Что за базар?! Шалава, блин!

Володя усмехнулся, видя, как незаслуженно снесенная обида выводит из себя Фому.

– Я ей не должен ни копейки! – сердился тот. – А про должок Мазурику она и знать не знает, иначе по-другому бы разговаривала! Я не стал с ней ругаться. Ладно, думаю, баба пьяная, за языком не следит. Только Мазурику при встрече скажу обязательно. Так нельзя себя вести!

– А он тебе сказал к нему зайти? – спросил Рева.

– Да не… Вроде нет, не говорил.

– Откуда ты знаешь, где он живёт?

– Да я тут каждый угол в районе знаю!

– Какая разница? Если он тебе свой адресок не давал, на кой ты к нему попёрся?

– А как? Я не понял, Рева! Я что, его бабки прикарманить должен?! Западло 30 30 «Западло» (жарг.) – неудача. Здесь – нечто зазорное, недостойное, подлое. это! Уговор есть уговор!

– Договариваться надо было толково. Через жену – значит через жену. Или в каком потайном месте для него оставить. А так… Всё это хрень какая-то! Душком попахивает 31 31 «Душком попахивает» – ненадежно, подозрительно, фальшиво. ! Соображаешь? Он через тебя золотишко-то «мокрое» отмыл, да и отсиживается теперь. Если тебя сцапают – ты и виноват. Отдувайся, как хошь! А если пронесёт и всё утихнет, то он с тебя потом ещё и спросит: «Давай-ка, мил, человек, возвращай, как условились!» И будет прав!

– Ты думаешь, он за лоха меня держит?! – вспылил Сёма. – Он бы и не доверил бы мне всё это обстряпать, если б считал, что я – тупорылый тормоз!

– Нашёл, чем хвастаться! Гляди-ка: дело ловко провернул! А то, что тебя из-за него посадить могут, невдомёк тебе? Дурилка картонная!

– Так для начала у меня ещё денежки эти надо найти!

Володя в недоумении посмотрел на него.

– Так ты что, всё-таки отдал их его бабе?! – удивился он.

– Да хрен там! – раскраснелся раздосадованный Фома. – Стерва напыщенная! Я ей отдам, а она потом их прогуляет и скажет, что и в глаза меня не видела?! Тем более, пьяная была! Скажет: «Не помню такого! Какие еще „бабки“?!» Так я ещё и должен останусь?! Я ещё не совсем чокнутый! С ним был базар, с ним и расчёт будет!

– Ну, ты меня и напугал! – усмехнулся Рева. – А то я уж было решил, совсем с головой не дружишь!

– Зря ты, – заявил с самодовольной ухмылкой Фома, – Некоторые пусть себе думают про меня, что хотят. Мне больше с рук сойдёт. А бабло заныкано 32 32 «Заныкано» – спрятано. , пусть полежит пока в потайном месте…

Сёма подмигнул Володе:

– Я не тороплюсь.

Рева, прищурившись, посмотрел на него.

– Не одолжишь пятёрку до зарплаты? – пошутил он.

– Не-е, – покачал с наигранно серьёзным видом Фома. – Таких не держим. Только золото в слитках. А все моё на мне висит.

И они оба засмеялись.

Володя дома на кухне жарил на сковороде картошку. Его соседка Инна из комнаты напротив поставила на плиту кастрюлю с кашей для ребёнка. Следуя негласному договору, они занимались приготовлением пищи вдвоём. Ворчливые бабки из других комнат занимали кухню либо позже, либо раньше, но никак не вместе с молодыми, с которыми они не находили общего языка. Впрочем, бывало, они и между собой ссорились прямо у плиты.

Инна с Володей очень хорошо ладили друг с другом. Она была невысокого роста с лицом не лишённым привлекательности. Когда она красила ресницы и губы, уходя на работу в швейное ателье, то выглядела очень симпатичной. Но дома заботы о ребёнке заставляли её забывать о себе самой. Тем не менее, Володя часто ловил себя на мысли, что думает о ней, как о женщине. Она ему нравилась своей простотой и лёгкостью в общении. Инна была замужем за военным. Тот часто пропадал на службе, а его дежурства иногда отрывали его от дома и ночами, и в выходные. Володя, сам работавший всю неделю с утра до вечера, встречал его редко. Дочери Инны Маше исполнилось 4 года, и она ходила в детский сад.

Стирали молодые люди по очереди в выходной, также занимая для этого общую для всех ванную, а иногда и одновременно с кухней. И на этот раз они затеяли сразу и то, и другое. Как известно, совместный бытовой труд сближает. Володя хотел отвлечься от грустных мыслей стряпнёй и болтовнёй с соседкой.

– Вова, посмотри за кашей, а я пока бельё прополоскаю, – попросила Инна.

– Валяй! – ответил он и, присев на потрескавшийся подоконник, закурил сигарету в приоткрытое окно. Он смотрел сверху сквозь листву деревьев на гонявших мяч мальчишек. Затем подошёл к плите, помешал кашу и картошку.

Вскоре вернулась Инна.

– Наверное, уже сварилась? – спросила она, вытирая руки.

– Наверное. Есть будешь?

Частенько только что приготовленные блюда, они тут же вдвоём съедали, причём продукты меж собой не делили, как бабки. Инна накрыла кастрюлю крышкой и выключила плиту. Затем позвала Машку есть.

– Слушай, – сказал Володя, – А ты спроси у своего Игорька, может, скинемся и купим машинку стиральную?