Иван Петров - Балашихинское шоссе

Юра кивнул, опасаясь, что тот отправит его ёще с каким-нибудь поручением.

– Не говори никому, что я заезжал к нему, ладно? Да и вообще, что видел меня!

– Хорошо, – ответил мальчик, обрадовавшись, что, наконец, избавится от докучавшего дядьки.

Он уже начинал его побаиваться. Этот человек внушал опасение. Его голос был тихим и твёрдым. И Юра чувствовал, что он врёт.

– Ты ведь умеешь хранить тайны? – спросил тот.

– Да.

– И никому не расскажешь?

– Нет.

– Слово пацана?

Мальчишка снова закивал.

Человек в чёрной рубашке взял Юру за правую руку и положил ему на ладонь его мяч.

– Замётано!

Он подмигнул пацану и с хитрым прищуром посмотрел на него пронизывающим взглядом.

Когда мальчик убежал, мужчина поднялся с корточек, и огляделся. Можно было бы ещё подождать, но не хотелось привлекать лишнее внимание. Да и не хотелось тратить время впустую. Лучше в другой раз. Становилось прохладно. В воздухе повеяло сыростью. Надо было уходить.

Незнакомец неторопливым шагом направился мимо магазина к остановке. Сидевший на корточках у входа в продмаг Фома, курил и безмятежно пускал дым. У него был вид беспечного зеваки и лоботряса, что соответствовало закрепившейся за ним репутации. Между тем глаза Сёмы внимательно следили за человеком в чёрном и, как только тот стал переходить улицу, он поднялся, бросил окурок и, расправив ремень на поясе, двинулся в том же направлении.

Тем временем, на другом конце улицы Володя перебежал через дорогу и направился к воротам войсковой части. Войдя в проходную КПП, он наклонился у окошка:

– Мужики, нельзя ли вызвать Колесова Игоря, старлея из третьей роты. Он сегодня на дежурстве. Дело срочное, я – его сосед.

За стеклом молодой не то прапорщик, не то младший офицер внимательно посмотрел на него и снял трубку телефона. Володя не слышал, что тот говорил. Через несколько минут дверь помещения открыл солдат.

– Сюда зайдите, – сказал он.

Рева вошёл и поднял лежавшую на столе трубку:

– Алё, Игорь?

– Да, – раздался голос из телефона.

– Привет, это Вовка Ревень. Слушай, тут такое дело, в-общем, долго объяснять, – Рева покосился на присутствующих двоих солдат и офицера за столом, с равнодушным видом уставившихся в окно. – Тебе далеко до КПП дойти?

– Что случилось?

– Разговор есть.

– До завтра терпит?

– Нет. Если сможешь, подходи сейчас. Много времени не отниму.

В трубке раздались гудки.

Володя вышел на улицу. «Может не стоит к нему обращаться? – подумал он. – Случись чего – влетит ему!» Рева вздохнул. «Ладно, подожду, что скажет?!»

Через десять минут вышел Игорь. Появление Володи означало, что стряслось что-то серьёзное.

– Привет! – пожал ему Ревень руку.

– Привет! Чего хотел?

– Ты не сможешь машину выделить завтра утром на пару часов?

– Ты обалдел, что ли? Как я выделю? Куда? Я сегодня ответственный в батальоне. Я, конечно, могу к дежурному по части подойти. Но сразу скажу: он меня пошлёт подальше. Сейчас гаражи все опечатаны, завтра воскресенье, без распоряжения начальства я их не имею права вскрывать, будь я хоть сам дежурный, мне сразу по шапке дадут, а в распоряжении у него только УАЗик рассыльный на всякий случай. Так что ничем тебе помочь…

– А какой УАЗик? «Буханка» 37 37 «Буханка» – так называли в народе УАЗ серии 452 обычно с кузовом типа «микроавтобус» многоцелевого назначения именно из-за его схожести с буханкой хлеба. ?

– Нет, «козлик» 38 38 «Козлик» – УАЗ-469 (советский джип) повышенной проходимости. Обычно в армии и сельской местности использовался для начальства. . А что?

Володя с досадой вздохнул:

– Такой не пойдёт.

– Да я тебе никакой не дам. Ты что возить-то собрался?

Володя молча отвернулся.

– Или кого? – повторил вопрос Игорь.

– Покойников, – произнёс Рева и достал сигарету.

– Чего?! – в недоумении уставился на него Колесов. – Это что, прикол такой?

– Нет, – серьёзно ответил Рева, чувствуя бесполезность дальнейших объяснений.

– Да ты одурел?! Вы что там грохнули кого-то?!

– Да не кипишуй 39 39 «Кипиш» (жарг.) – паника, шум, скандал для привлечения внимания. Изначально «кипеш» – одесский мошеннический промысел. ты! – махнул рукой Рева. – Никакого криминала. Просто колеса нужны.

– Ты серьёзно? Трупы возить? И ты за этим сюда припёрся?!

– Ладно, извини.

– Да пошёл ты! – воскликнул раздосадованный Игорь. – Сам за рулём ездишь! Нет, в такие дела меня не впутывай! Нам вот-вот квартиру дадут. А мне ещё и неприятностей не хватало с тобой! Нет уж, иди-ка ты, поищи в другом месте!

Он потопал ногами на пороге КПП, отряхивая песок с сапог, и отворив дверь, ушёл.

Рева стоял на улице и курил. Он знал, что Игорь и другие офицеры во время дежурств, если нужно, пользовались машинами для своих нужд. Даже солдаты, бывало, гоняли ночью на «рассыльном» УАЗике за девками и водкой. А теперь, вон, как у них всё сразу строго стало!

Смеркалось. Зажглись редкие фонари. В воздухе опять запахло дождём. Смешанное чувство овладело Володей. С одной стороны его одолевали вопросы: что он должен сделать? И надо ли ему это? Люди эти ему совершенно незнакомы. Ради чего и кого тратить ему своё время? К тому же, эта трата может оказаться напрасной! Да и к чему они затеяли отпевание это? «Не мое дело, конечно. А с другой стороны…» – думал он, – «после отказа водителя, с которым женщины договорились вначале, они всё ещё надеялись найти машину и в бесполезных поисках потеряли время». Это можно понять. Да и как поступил бы он сам на их месте? Сейчас, глядя на всё со стороны, он рассуждает вроде бы здраво. Но будь он в таком состоянии, как они? Вряд ли верная мысль сразу бы пришла ему в голову. А они – женщины, убитые горем. Ничего удивительного, что в такой ситуации растерялись, не зная, что делать.

«Ну, даже если так, – подумал Володя. – Каким боком всё это относится ко мне? Я им чем-то обязан? Многие на моём месте отказали бы, как и тот водила и вполне оправданно». Но он не отказал. Володя пытался понять, почему? Может, потому, что они пришли к нему и попросили его о помощи. Конечно, никто его не принуждает, и он был волен не соглашаться. Но, как обычно, согласился именно поэтому. Неужели в этом всё дело? А, может, его просто разжалобили слёзы Вари и речи тётки – учительницы?

Володя вспомнил, как близнецы вместе пели в тот вечер. От них исходило какое-то обаяние и умиротворённость. Они были, как два цветка с одного стебля, и вот теперь остался только один. Другой исчез, оставшийся осиротел и поник. Целая жизнь оборвалась в один миг с прогремевшим выстрелом. А за мгновение до этого раздался крик: «Стреляют!» Почему? Зачем он оказался там в этот момент? Но если бы не он? Тотчас в памяти возникло дуло ружья.