Виктор Струков - Тамбовские повести

Есть особая порода людей: сорт небывалый, крепкий, незнающий, что такое болезнь, недомогание, простуда или физическая усталость. Ни единой боли, кроме душевной – совершенство природы, доступное русскому человеку; обетование, данное ему Богом, который словно бы говорит этим: вот вам образец человека: будьте такими, как Саютин Петр Данилович; сильными, бескорыстными, физически здоровыми, будьте друг с другом простыми в обращении, помогайте друг другу, если случится беда с вами – не имейте зла друг на друга, не гадьте и не пакостите друг другу. Живите дружно, защищайте друг друга, не бросайте своего в беде, не таите зла. Если большее вам не доступно, не падайте ниже. Такова и была, примерно, физически «литая» и мощная фигура Петра Даниловича Саютина, слившегося с данной от Бога природой воедино, так, что казалось природа, понимала его – он понимал природу.

Бог дал ему всё: силу, здоровье, любовь к жизни, любовь к людям, уважение к себе, и соседу. Работал он, как вол не зная усталости и отдыха. Если уставала лошадь, завязнув и не осилив крутой подъём, выпрягал, становился сам, брал оглобли и вытягивал тяжелогруженую телегу на равное и твёрдое место дороги. Не спеша запрягал свою кобылу, ласково говорил ей: «Ну, отдохнула, родимая, а теперь давай потихоньку, помаленьку». Всё у него ладилось, работа кипела в его огромных загрубелых руках. Подрастал сын Ёшка, такой же широкий, просторный в плечах, светловолосый с кудрявинкой; молчун. За весь день слова единого не вымолвит: только синь-глаза говорят за него, ясно и весело любуясь, окружающим миром. Рос Ёшка и привыкал с возрастом к жизни крестьянской тяжёлой, необходимой. Радовалась мать, потихоньку от всех любуясь сыном, удивляясь быстрому его росту, сообразительности, и не детской силе.

Крестя Ёшку, туголуковский батюшка удивленно рассматривая необычно крупного ребёнка, сказал: «Радуйтесь, хорошего сына даровал вам Господь! Благодарите Христа, а чадо берегите, чувствую, не простой раб сей Божий». Широко от всей души перекрестил всю семью Саютиных: «Дай вам Бог здоровья и силы, работайте не ленитесь, ибо труд – это ваша любовь ко Господу; труд и есть благость. Приучайте сына к работе с измальства, к вере, к уважению старших и почитанию родителей. Храни вас Бог!»

С возрастом втягивался в трудную крестьянскую жизнь Ёшка. Многое перенял от отца сын. «Бог сотворил Землю и все живое на ней. Бог дал пищу и кров людям. Люби Божье творение, какое оно есть, и не ропщи…» – постоянно поучал отец сына.

Креп и наливался силою Ёшка, дивя отца ловкостью и быстротою сообразительности.

Не единожды замечал отец, возвращаясь из церкви, как сын зыркает взглядом на соседскую Тоньку, бойкую на язык, а, главное, красавицу-девку. Понял отец, но решил подождать, на всякий случай, что дальше будет?

Убрали урожай, подоспели свадьбы, зашумело все село. В одном конце: шум, гам, гармонь наяривает, песни пляски – свадьба! Тоже на другом конце, или сразу на одной улице две свадьбы. Женилась молодежь, рожали детей, продолжая род крестьянский, умножая могущество России. Во время церковных празднеств народ гулял почти, как на свадьбах, однако всё же с известной степенностью…

Вот только Ёшка ходил смурнее грозовой тучи и совестно отворачивал глаза от отца. Полюбилась Ёшке соседская Танюшка, да и она к нему тоже тянется. «Так в чем же дело?» – широко развел грабастые руки отец, улыбаясь. Недолго собирались. Всего вдоволь, всего припасено с лихвой, целую улицу пригласить можно. С соседом Мухородовым Яковом Ивановичем быстро сговорились – благо одни девки и ни одного сына у мужика. Вот ведь судьбина не уважила – не жизнь, а разор в хозяйстве, когда одни девки и ни одного парня. Правда девки у Мухородова золото, а не девки, всему научены и не лодыри: что стряпать, что сшить рубаху, что в поле – иному мужику не уступят. Лени в нашем селе, раньше боялись пуще самой страшной болезни. Особливо этот грех водился за молодыми незамужними девушками. Мухородов вёл хозяйство с прохладцем и если бы не жена, цепом сгонявшая его с печи, и такое бывало, они бы, пожалуй, обнищали.

Тёмная лицом и волосом, но цепкая и злющая на работу, некрасивая жена Мухородова, крепко держала в руках мужа и дочек. Дочки получились на славу – красивые в отца, и работящие в мать.

Свадьба раньше, в былые времена, продолжалась от трёх до пяти дней; три дня у жениха, остальное у невесты со всевозможными обрядами, шутками, переодеваниями в скоморохов. Обязательно присутствовала вся родня, как со стороны жениха, так и со стороны невесты, включая и дальних родственников.

Столы ломились от яств. Чего здесь только не было: холодные и горячие закуски, одних мясных блюд с десяток, начиная от свинины, говядины, кончая домашней птицей; овощи, фрукты, солёности разные, напитки; домашних вин сортов пять-шесть, самогон хлебный, бражка, водка. Ешь, пей, сколько душеньке твоей угодно. Не отказывали и обездоленным: ставили отдельный стол для них, подавали наваристые, жирные щи, мясо, жареную и пареную картошку; и выпить хмельного, если пожелаешь за здоровье молодых. На протяжении всей свадьбы стол и хмельное было доступно всем приходившим, приезжавшим и проезжавшим. Человек, знающий себе цену, никогда не злоупотреблял гостеприимством и щедростью хозяина – на свадьбу без подарка не ходил.

После сбора урожая гульба в селе длилась почти всю зиму, но допьяна ни-ни. Церковные праздники встречали скромнее: на столе поесть было что твоей душеньке угодно, но хмельного в аккурат… Много – упаси Боже – пьяницей сочтут! А то было большим грехом и позором. Не перекрестив лба за стол не садились. Старшие обретали степенность и солидность, молодежь скромность и вежливость.

После свадьбы аккуратно и тихо зажил с молодой женой Ёшка.

Убирая скотину во дворе, или ещё делая какую работу, бросит вдруг всё, зайдёт пахнущий морозом и зимней свежестью, посмотрит на любимую, как бы убеждаясь: счастье его вместе с мамкой – здесь в избе мирно хлопочет или у ткацкого станка, или за вышиванием тихо трудится. У Ёшки сердце от счастья забьётся, синь-глаза нежным сполохом играют глядючи на любимую.

– И, что ты избу студишь? – нарочито серьёзно, опуская скромно глаза, отлично всё понимая, рдеясь от счастья, спросит любимая. В душе у Ёшки заиграет всё: «Вот она – радость! Как хорошо жить и любить!» – думает он, и нет никого счастливее на свете Ёшки. И становится вдруг вокруг всё роднее и ближе: дом и двор, и люди, и небо забитое густо облаками. Светло благодарит человек Бога за всё то, что дал Он ему.

Крепче чем до свадьбы полюбил Ёшка красавицу Тоньку. Щебетунья, говорливая, как горлица, а ныне Татьяна Яковлевна, вошла в кровь и в душу… Знал Ёшка – случись, не приведи Бог, чего… Жизни не пожалеет… Отдаст себя полностью, без остатка, до капельки. А ведь без воли Божией – что совершается на земле? «Без Бога не до порога!» – говорили у нас раньше.