Ярослав Бабкин - Пар, свинец и электричество

Ручей, выходы пирита… Скала, косой взброс, мергель… Дайка, направление северо-восток с уклонением к востоку…

Смысла подписей Гай особо не понимал, но догадался, что это пометки геологов. Символы тоже напоминали минералогические.

Он сложил карту обратно и посмотрел на оставшиеся листки. Судя по всему, они были вырваны из блокнота или чего-то подобного и густо исписаны карандашом с обеих сторон. В отличие от карты почерк был корявым и неровным. Видимо писали в спешке или не в очень удобном месте. Плюс ко всему текст изобиловал сокращениями и непонятными терминами.

Денуд. равн. Больш. каньон к сев-зап. Базальт. Гнейс. Постделюв. глины по дну. Речные наносы мал. мощн. Зал. 2 шурфа. Результат отриц. Завтра переносим лагерь нов. место. Может хоть комаров будет меньше.

Единственное, что смог понять Гай из всей этой абракадабры – перед ним записки геологов. Возможно, покойный Аллий интересовался геологией и забыл их в этой книге. Странно, конечно, что именно в молитвеннике.

Гай сложил листки, вложил их обратно и вернул книгу на пюпитр. Потом взял гроссбух и направился к сейфу. Тщательно пересчитал деньги и сверил с записями в книге. Положил гроссбух на прилавок, надел шляпу и направился к выходу. По дороге остановился, и вернулся в спальню. Забрал с тумбочки том с гравюрами, и после некоторого размышления убрал его на самое дно шкафа.

Префектура занимала отдельный и довольно большой дом на главной площади Острога. У крыльца на толстой жерди вяло колыхался выгоревший на солнце штандарт с аббревиатурой ПНК. Официально она расшифровывалась как «Префекторий Народа и Коллегий», но острословы давно придумали массу альтернативных вариантов типа «пришёл нам конец», «путь на каторгу» или «подойдём, наорём и конфискуем».

Гай миновал традиционную приветственную вывеску – «мы сделаем ваш день» – и зашёл внутрь.

Там было пусто, и стоял лёгкий запах оружейного масла и отчего-то яичницы с укропом. За конторкой сидела хмурая девушка и листала какой-то журнал. Услышав входящего, она отодвинула журнал в сторону и посмотрела на Гая. У неё было крупное скуластое лицо с на редкость мрачным и серьёзным выражением, и холодные серые глаза. А вот нос, на вкус Гая, казался несколько длинноват и портился широкой, чуть квадратной спинкой у переносицы, впрочем, это немного компенсировалось симпатичными ямочками на щеках. Стянутые в пучок на затылке волосы были длинные, жёсткие и чёрные, как конская грива. Чуть повыше воротничка её точёную шею охватывал вышитый бисером и серебряными бляшками кожаный ремешок, больше напоминавший ошейник, нежели колье. Спереди к нему был подвешен внушительного размера плоский и чуть иззубренный по ребру клык неизвестного Гаю зверя.

– Что случилось? – поинтересовалась девушка с металлом в голосе.

– Я ваш новый телегра… – начал Гай.

– Я в курсе. Вы зашли только представиться?

Гай отрицательно замотал головой.

– Значит, что-то всё-таки случилось? И когда только успели…

Несколько сбитый с толку Гай лишь кивнул в ответ.

– Вы так и собираетесь объясняться жестами? Между прочим, я прекрасно понимаю по-олтимски.

Скрипнула дверь, запах яичницы резко усилился и в комнату ввалился грузный толстяк со сковородкой в руках. Судя по круглому нагрудному жетону, это был один из сотрудников префектуры. Судя по тому, что значок был серебряным – не рядовым её сотрудником.

– Всё готово, Гвейдд… А… О. Что-то случилось?

– Взлом. Сейф. Телеграфная контора, – выпалил Гай.

– Ага, – сказала девушка, – деловито извлекая из-под конторки толстую регистрационную книгу.

– Ого! – воскликнул толстяк, взмахнув сковородкой так, что Гай всерьёз испугался за будущее яичницы.

– Как много украли? – девушка обмакнула перо в чернильницу, и ожидающе посмотрела на телеграфиста.

– Нисколько, – сообщил Гай, – то есть все деньги на месте, а насчёт…

– Вы что, издеваетесь? – девушка возмущённо метнула перо обратно в чернильницу.

– Нет, – обиделся Гай, – ничуть. Кто-то вломился в контору, перевернул всё вверх дном, но если верить отчётности все деньги на месте.

– Может что-то другое пропало? – с надеждой в голосе поинтересовалась девушка.

– Не знаю, – развёл руками телеграфист, – понимаете, я только вчера приехал и ещё не успел…

– Нет это вы должны понимать, – девушка строго поглядела на Гая, – кража со взломом должна включать в себя кражу. Обязательно. Иначе не бывает.

– Но…

– А взлом без кражи не числится в списке правонарушений. Я не могу такое написать в журнале регистрации. Это максимум нарушение общественного порядка… Кстати – а что вы делали в момент взлома?

– Я?! – оскорбился Гай, – я обедал. У меня даже свидетели есть!

– То есть, как причинение беспокойства тоже не выйдет – девушка в задумчивости закусила кончик пера, – может как порчу имущества. Замки сильно пострадали?

– Замки? Нет. Такое впечатление, что всё вообще открыли ключом…

– Нет, вы всё-таки издеваетесь, – девушка отложила перо и мрачно уставилась на Гая, – как я должна зарегистрировать преступление? Ничего не украдено, ничего не сломано. В чём тогда вообще проблема?

– Не спеши Гвейди, – вмешался толстяк, – сейчас мы что-нибудь придумаем.

– Придумаем? – девушка обернулась к толстяку, – вы то придумаете, а вот с кого шеф Муммий три шкуры спустит за бардак в отчётности? Может угадаешь?

– Да не переживай ты так, – махнул рукой толстяк, – лучше попробуй, пока не остыла.

Он широким жестом сбросил со стола на пол какие-то бумаги и водрузил туда сковородку.

– Шеф – милейшей души человек, – добавил толстяк, – когда трезвый, конечно…

Девушка внимательно посмотрела на яичницу и сглотнула. Взгляд Гая тоже направился к сковороде. В её чугунных объятьях шкворчала и пульсировала нежная бело-жёлтая плоть блюда, сквозь которую проступали крупные ломти бекона и тщательно накрошенная зелень. Телеграфисту подумалось, что, пожалуй, обед у семьи Демиза на самом деле был не таким уж и сытным. На лице девушки отразилась явная внутренняя борьба.

– В принципе, – начал Гай, – я не то, чтобы тороплюсь…

Выражение лица девушки стало чуть мягче.

– Обо мне что-то говорили? – донёсся низкий и чуть хриплый голос.

Толстяк едва заметно вздрогнул. Девушка чуть побледнела, вскочила с табурета и вытянулась во весь рост, нервно сдёрнув читанный раньше журнал вниз на сиденье. Гай с некоторым удивлением обнаружил, что она была очень высокой. Выше него самого.

– Шеф Муммий. Мы. Мы только…

– Тише старшина. Тише.

– Но шеф…

Вошедший был высок, худ и костляв. Его тощее лицо, казалось, даже чуть заострялось к подбородку, и загорело до цвета хорошо выдубленного ремня, а синие глаза почти утонули под кустистыми седыми бровями. Голос у шефа был спокойный, негромкий, но заставлявший Гая отчего-то вздрагивать.