Цю Сяолун - Когда красное становится черным

Чэнь вытащил копию рукописи из кармана. Это была поэма, которая по какой-то причине не была включена в сборник Яна. Поэма называлась «Гамлет в Китае». В своем романе Ян стремился превзойти структуру повествования Пастернака, включив последовательные размышления о жизни, разрушенной в годы социалистической революции под руководством Мао. Чэнь удивлялся, когда же Ян написал «Гамлета в Китае». Судя по хронологии событий, он мог сочинить поэму во время культурной революции. Если это так, то появление романа может относиться к «периоду революционной массовой критики», когда Ян являлся черной мишенью с его «преступлениями», написанными на черной табличке, висящей у него на шее. Однако Ян представил текст в таком завуалированном виде, что читатель, незнакомый с жизненным опытом Яна, мог увидеть в нем совершенно иную интерпретацию. Такая объективная дистанция была необходима. Она напоминала Чэню другого великого поэта, представившего Гамлета на потерянной земле.

Даже сегодня Чэнь чувствовал связь с этой поэмой. Рано или поздно роль будет сыграна, какие бы значения или интерпретации ни были навязаны, вроде роли старшего следователя Чэня.

Удивительно, но рукопись романа не имела названия. Чэнь думал, что ее можно назвать «Доктор Живаго в Китае». В конце концов, способ, как опубликовать рукопись, он мог бы найти. Он дал себе слово сделать это, так как не видел конфликта со своей политической преданностью как члена партии. Ян, также как Борис Пастернак, страстно любил свою страну. Роман не был выпадом против Китая. Более того, он представлял собой решительные поиски идеалов честного интеллектуала-патриота в то время, когда все в его стране было перевернуто с ног на голову. Роман был написан с непревзойденной страстью и мастерски по технике. Китай должен бы был гордиться столь прекрасной литературной работой, выполненной в темный момент истории, заключил Чэнь.

Но он не хотел спешить, как, впрочем, и рисковать. Хотя рукопись была закончена уже давно, она все еще сохраняла свою силу. Первоклассная литература не зависит от течения времени. Не так уж важно, что рукопись лежала неизданной несколько лет.

Органы общественной безопасности все еще не могли угомониться. Они расспрашивали о том, как старший следователь и его напарник нашли рукопись. Он им просто ответил, что это был тяжелый труд следователя Юя, который выследил Бао, тот сознался, и потом они сразу отвели его вместе с рукописью в полицию. Пресс-конференция состоялась, как и планировалось, на следующий день. Они больше не могли откладывать.

Чэнь не сказал о том, что рукопись в течение двух часов была у него, и затем, прежде чем вернуться с ней в комнату Бао, он сделал копию в магазине, расположенном на углу. Его история выглядела правдоподобной, но органы общественной безопасности были с ним не в ладах, и ему приходилось быть осторожным.

Кроме того, ситуация в Китае все время менялась, поэтому сложно было представить, что будет с публикацией романа Яна через пять или десять лет.

– Старший следователь Чэнь. – К нему опять подошла в коридоре молодая медсестра.

– Ах да, как мама?

– У нее все в порядке, она все еще спит. Но после того как ее выпишут, вам нужно позаботиться о выборе ее питания.

– Хорошо, – сказал Чэнь.

– У нее все еще высокий уровень холестерина. Дорогие деликатесы на ее ночном столике могут плохо сказаться на ее здоровье.

– Я понял, – ответил Чэнь. – Кое-кто из моих друзей просто неисправим.

– Я рада, что у вашей матери такой успешный сын, у которого столько важных друзей.

– Лучше вы ей об этом скажите.

Когда он пошел к палате матери, то очень удивился, увидев Белое Облако, которая звонила по платному телефону. Она стояла к нему спиной, все в том же разноцветном шерстяном свитере, в котором впервые появилась у него в квартире. Она, должно быть, снова пришла проведать старую женщину.

Он помнил, что у нее был мобильный телефон, но было неудивительно, что она пользовалась таксофоном, возможно, деньги в конце месяца за пользование мобильной связью могли закончиться. Ему тоже приходилось пользоваться таксофоном.

Может быть, Гу дал ей мобильный телефон только на время работы? И теперь, когда работа закончилась, он заберет его? В любом случае это было не его дело.

Казалось, что она поглощена длинным разговором. Чэнь был в шаге от нее, когда услышал, как она назвала его имя. Отойдя на несколько шагов в сторону, он прислушался, его было не видно за белой колонной.

– Ох, этот старший следователь… это просто свинья… невероятно… такой весь занятой.

Он стоял и подслушивал, не двигаясь, за колонной и убеждал себя в том, что, прячась здесь, он может что-то больше узнать о Гу.

– По крайней мере, большие люди знают, чем надо заниматься с женщиной… Он был неприкасаемым работником. Он никогда не рискнет получить того, что хочет.

В том месте, где стоял Чэнь, он не мог различить всех ее слов. Он мог лишь предполагать, что она, вероятно, говорит о ком-либо другом, но он-то знал, что это не так.

– Он любит только себя…

Ее раздражала его «политическая правильность» или «конфуцианская мораль»?

Возможно, он был слишком начитанным, чтобы это выяснить. Она была, наверное, слишком современной, а он безнадежно старомоден. Отсюда неминуемый конфликт. Возможно, он не совсем понимал ее.

В книге по дзэн-буддизму, которую он читал довольно давно, говорилось, что хороший урок приходит как порыв ветра. «Когда ты выключаешься из своей обычной жизни, на вещи можно посмотреть с совсем другой стороны».

Или это был просто бизнес. В бизнесе каждый жест допустим, по всяким причинам. Он одобрял ее жесты, и, что более важно, Гу тоже. Не каждый день она могла получать такую работу. Теперь, когда бизнес окончен, она стала все называть своими именами.

Все же это было больно слышать.

Эти строчки из ещё одного стихотворения Сюй Чжимо, и тоже об облаке. Стихотворение звучало бы более естественно, если было бы прочитано голосом Белого Облака, но она теперь ничего не значила для Чэня, хотя он должен быть ей благодарен, несмотря на то, были ли их отношения партнерскими или нет. В те напряженные дни ее помощь была действительно необходима. Он пожелал ей всего лучшего.

Он решил не возвращаться в палату к матери. Белое Облако будет там. Пришло время вернуться к своей рутинной работе в полиции, к которой он привык, как улитка привыкает к своей ракушке.

Больше никаких маленьких помощниц, никогда.

Позднее, по пути в управление, он заскочил в туристическое агентство и заказал матери путевку в Сучжоу и Ханчжоу в составе тургруппы. Она давно не отдыхала, еще с начала шестидесятых, когда взяла его с собой в Сучжоу в однодневную поездку. Он был юным пионером и в школе носил красный шелковый галстук. Она тоже была очень молодой, когда они вместе стояли в храме Сюаньмяо. Он думал, что поездка поможет ей поправиться. Жалко, что он не имеет возможности сопровождать ее. Нельзя было снова брать отпуск после того, как ему позвонили из Центрального комитета партии, из отдела по дисциплине, нацеливая на большую работу. Он решил не обсуждать это с матерью.