Иван Сербин - Гилгул

– Где? – не понял Саша.

– Над головой.

– Небо. Небо, затянутое тучей.

– Это не туча. Это страх. Страх, повисший над твоим городом, – спокойно ответил Леонид Юрьевич. – Тебе приходилось видеть его и раньше. Вспоминай, вспоминай, Гилгул. Это важно. – Он снова затянулся. – Конец прошлого века. Англия. Доктор Рослин Д'Онстон. Вспоминайте. Это гораздо проще, чем кажется. Вы были очень дружны с лондонской богемой. Кое-кого лечили. Среди пациентов, в частности, был чудаковатый молодой человек, писатель и философ. Звали его Роберт Льюис Балфур. Помните? Саша кивнул. Воспоминания рождались в его голове сами по себе. Его память была подобна рыбаку, выдергивающему рыбу из темной воды. Он действительно вспомнил мрачноватого молодого человека, вечно озабоченного собственным здоровьем. Помнится, тот особенно страдал желудком и вызывал к себе доктора Д'Онстона минимум дважды в неделю.

– Роберт Льюис Балфур Стивенсон, – прошептал Саша.

– Верно. Вы рассказали ему о своей жизни, и он написал роман о докторе Джекиле и мистере Хайде. Потрясающая история о Добре, которое, превращаясь в злодея Хайда, убивает людей. Там-то были прямые намеки на вашу персону. Например, Роберт Льюис назвал истинную профессию Гончего в той жизни. Джекил был доктором. Очнувшись, он, как и вы, не помнил поступков Хайда. И, кстати, в первом варианте рукописи доктора звали не Джекил, и даже не Джек Килл, – как во втором варианте, – а Джек Кэтч‹$FИмеется в виду роман Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Игра слов: «Kill» – убивать. «Jack Ketch» – палач. «Hide» – прятаться. Здесь – «прячущийся».›. Название, как и сам роман, полны метафор. Прочтите его внимательно, Александр Евгеньевич. Он о вас. Позже Стивенсон рассказал вашу историю своему знакомому, тоже писателю, Оскару Фингалу О'Флаэрти Уилсу Уайлду, и в тысяча восемьсот девяносто первом году Уайлд закончил свой «Портрет Дориана Грея». Этот роман тоже о вас. – Леонид Юрьевич затянулся последний раз, затоптал окурок и продолжил: – Точнее, о человеке, захотевшем жить вечно. Так и случилось. Грей перестал стареть, вместо него старел портрет. Так вот, под портретом Уайлд подразумевал вашу, Александр Евгеньевич, душу. А теперь вспомните, чем заканчивается каждая из четырех вышеназванных книг?

– Смертью главного персонажа, – пробормотал Саша.

– Именно. И Шекспир, и Гете, и Стивенсон, и Уайлд знали, что ничем не могут помочь Гончему. Их книги были скорее напоминанием вам и предупреждением всем остальным – Зло хитрее любого из смертных. Кстати, – Леонид Юрьевич посмотрел по сторонам. – Раз уж мы все равно разговариваем, не могли бы вы все-таки опустить руку? Люди ведь смотрят, неудобно. Могут не так понять. И потом, если бы я решил кинуться на вас с ножом, поднятая рука меня не остановила бы.

– Пожалуй. Саша опустил руку. Но продолжал внимательно следить за собеседником.

– Так вот, – удовлетворенно продолжал Леонид Юрьевич. – Мой оппонент поступил очень разумно. Он предупредил вас о предстоящем несчастье, а затем толкнул под машину. Вы должны были поверить в то, что это сделал я. Отсюда вывод: именно я – ваш противник. Я, а не он.

– Я в это поверил, – сказал Саша.

– Значит, его трюк удался, – пожал плечами собеседник.

– Не знаю, – пробормотал Саша. – Я уже ничего не понимаю. Кому из вас верить, кому не верить.

– А вы прислушайтесь к своей душе. Предвестник может обмануть разум, но не душу. Душа никогда не лжет. И еще… – Он сунул руку за пазуху и достал небольшую склянку. – Смотрите. – В склянке плескалась прозрачная жидкость. – Знаете, что это?

– Откуда же мне знать? Кислота. Или водка.

– Прошу прощения. – Леонид Юрьевич откупорил склянку, сделал два шага вперед и оказался в полуметре от Саши. – Понюхайте.

– Зачем?

– Понюхайте, понюхайте. Саша взял склянку из рук собеседника, понюхал.

– Не пахнет.

– Она и не должна пахнуть. – Леонид Юрьевич забрал бутылочку и вдруг резко выплеснул жидкость под ноги Саше. – Это святая вода, – объяснил он, пряча склянку в карман. – Я набрал ее сегодня утром в церкви. Если бы мне была нужна ваша смерть, я бы сейчас полоснул вас по горлу. Вы что-то слишком неосмотрительны для Гончего. – Саша быстро отступил назад. – Это вам не помогло бы. Совсем необязательно убивать Гончего на Святой земле. Достаточно пролить там его кровь. – Леонид Юрьевич отошел в сторону. – Не стану вас смущать. А то вы, чего доброго, решите, будто я хочу вас убить. Саша молчал, глядя на собеседника исподлобья.

– Ладно. Допустим, я вам поверю. И что же дальше?

– Дальше, – ответил Леонид Юрьевич. – Дальше вы должны освятить четвертый бокс двенадцатого этажа института и убить Предвестника. Способ я показал. Его кровь прольется на Святую землю и все закончится. Или же сделать так, чтобы его освободили, потом заманить на освященное место и убить там. Но прежде вам придется убить женщину, носящую в себе его последнего, шестого, сына. Иначе он возродится в собственном семени.

– Стоп, – поднял обе руки Саша. – Подождите. О чем вы говорите? По словам Потрошит… Анг… то есть вашего оппонента, я убил уже всех, кого было нужно.

– Нет, – покачал головой Леонид Юрьевич. – Вспомните настоящего Потрошителя. Он убил шестерых женщин. Каждый раз их шестеро! Поймите, шесть – число Зла. Шесть женщин. Шесть детей от шести женщин. И Шестой ребенок – предвестник. Шестой из шести и от шести! 666! Вы же знали это! И даже написали самому себе в «Откровениях»! Три «всадника» – три представителя знати. Черный, белый и желтый – по цвету рас. Негроид, европоид и азиат. Четвертый – всадник бледный. Аристократ. Он будет повелевать первыми тремя. Пятый – сам Предвестник. Шестой – ОН!

– «Откровения Иоанна Богослова»? – спросил Саша.

– Да, – с жаром воскликнул Леонид Юрьевич. – Вы написали их для себя.

– Но вы говорили, что я написал «Благовествование»?

– Вы написали обе эти книги на случай, если в какой-то жизни родитесь служителем церкви. Служитель церкви побрезговал бы даже в руки взять ваше «Благовествование»! Вот тогда-то вам и пришлось бы воспользоваться «Откровениями».

– Ну, может быть, – с сомнением отозвался Саша.

– Это точно! – поправил его Леонид Юрьевич. – Иоанн – имя, практически одинаковое для всех народов. Иван, Жан, Иоганн, Джон и так далее. Иметь такое имя – все равно что не иметь никакого. Богослова вы выбрали как знак, что написанное – от Него!

– И значит, есть еще шестая женщина?..

– А как иначе ваш друг Костя поймал бы Потрошителя? И что вы делали в том месте, где они схватили Предвестника?

– Я там не был, – воскликнул Саша, делая еще шаг назад.

– Ты там был, – жестко ответил Леонид Юрьевич, подступая к нему. – Был. Стоял в стороне и смотрел. Только ты забыл про убийства так же, как и про все остальное! Хватит прятаться, Гилгул. Пора открыть глаза! Время пришло!