Анастасия Валеева - Паутина

Гадалка вдруг поняла, что пришла в нужное место, и адрес, найденный ею в кармане трупа, не был простой случайностью.

– Постойте, – прервала Милославская свою собеседницу, – давайте все по порядку.

– По порядку? – вытирая слезы, спросила утихшая сразу женщина.

– Да, – строго ответила гадалка.

– В нашем гараже уже месяц стоит чья-то машина. «Жигули», «шестерка». Чья – не знаю. Славу спросила. Говорит, Юрки какого-то. Кто он такой – понятия не имею, да и сам он, похоже, с ним толком знаком не был.

– Стоп, стоп, стоп, – подняв руку, протянула Милославская, – а какой Слава, собственно говоря?

– Сын мой… – ответила женщина, бледнея.

– А Юры у вас нет? – тихо спросила гадалка.

– Юры? – удивилась та. – Нет. Муж был, Николай, помер.

– Так у вас и автомобиля нет? – удивленно протянула гадалка.

– Нет, и не было никогда. Откуда? Я тыщу с лишком получаю, а Слава то пять принесет, а то нет ничего. Работа у него нестабильная. Да дружки постоянно тянут: в долг брать горазды, а отдачи нет.

– Вот это да-а, – протянула Милославская.

– А чему вы удивляетесь? Посмотрите вокруг – народ-то нищий.

В действительности гадалка удивлялась не этому. Она понять ничего не могла. Машина стопроцентно принадлежала Осипову Юрию Ивановичу. Теперь она поняла, что за рулем был вовсе не хозяин. А кто? Слава, сын этой несчастной женщины? Автомобиль, судя по всему, находился в его гараже. Она сама так сказала. Но умел ли Слава водить, не имея своей машины и стал ли так рисковать?

– Извините, – обратилась Милославская к гадалке, – как.

Вас зовут?

– Вера Павловна, – оправившись, ответила та, – Ленгус. Я русская, пусть фамилия вас не пугает.

– Не пугает, – вздохнув, ответила Яна. – Вера Павловна, вы не могли бы показать фотографию вашего сына?

– Да-да, конечно, – утерев глаза, женщина скрылась в другой комнате и вскоре вернулась с маленьким альбомчиком в руках.

Она открыла его посередине и сказала гадалке:

– Вот последняя.

Милославская глянула и обомлела: Слава оказался полной противоположностью погибшего: белобрысый, с кукольными волосами и длинными сивыми ресницами, худощавый. Покойник же был смугл и довольно упитан.

– Вы счастливая женщина, – еле слышно пролепетала она.

Тем не менее Вера Павловна разобрала слова гадалки и горделиво, сквозь слезы, заявила:

– Да, у меня прекрасный сын.

На самом деле Яна имела в виду не это: Слава был жив, тогда как она его за несколько минут до этого готова была объявить трупом. Какова бы была реакция матери?!

Гадалка подумала, что ей очень повезло в том плане, что Вера Павловна оказалась очень доверчивым и открытым человеком. Ведь в противном случае она без помощи Руденко ничего бы не смогла узнать. Теперь же перед Милославской встало несколько загадок, главной из которых являлась связь со всем этим матери ее клиента. Все, разом обозначившиеся перед Яной вопросы, она намеревалась решить посредством той же открытости хозяйки квартиры.

– Как скоро я могу увидеть Славу? – спросила она, возвращая альбом хозяйке.

– О-ой… – протянула та, он только к обеду должен из командировки вернуться.

– Вот не везет так не везет, – пробормотала Милославская. – А вы не знаете, кто-то еще имел ключи от вашего гаража, или приятели вашего сына всегда к нему за ними приходили?

– Имел! Как же не имел? Глобус имел. Он там вообще как хозяин был. Ребятами-то они там все вечера проводили. Тогда еще муж мой жив был. Мотоцикл у нас был старенький. Чинил он его часто, а мальчишки, они технику-то любят, вот и крутились всегда возле Коли. Когда он умер, покуривать туда ходить стали, прятались от посторонних глаз, потом девчат водить. Не столько Слава, сколько дружки его. Гараж у нас теплый… Так вот и привыкли. Мужики уж, а привычка осталась.

– А что за Глобус? – спросила гадалка.

– Да, – махнула Вера Павловна рукой, – это приятель Славкин. Еще в школе ему прозвище такое дали, за то что голова у него странная какая-то, круглая, как шар, и большая. Сейчас даже и не вспомню, как зовут его. Только и называли его все: Глобус.

– А где он живет, знаете? – с надеждой спросила Милославская.

– Показать могу, – приглаживая волосы, таинственно произнесла Вера Павловна. – Пойдите сюда, – она поманила рукой гадалку. – Да не надо разуваться, пройдите, пройдите.

Женщина подозвала гостью к кухонному окну, а потом протянула:

– Во-он там дом видите?

– Какой?

– Да вон тот, девятиэтажный, за детским садом.

– Вижу.

– В этом доме.

– Но там же много квартир.

– Угловой подъезд.

– Ага, – понимающе кивнула гадалка.

– Первый этаж, повернете налево, квартира будет смотреть прямо на вас. Номера не знаю. Не обращала никогда внимания.

– Думаю, мне и этого будет достаточно, – сказала Милославская.

– Послушайте, – опустив глаза, произнесла Вера Павловна, – а машина что, угнанная?

– Нет, не угнанная, – не стала лукавить Милославская, – но чужая. И с историей темной связана.

– А! – ахнула, прикрыв рот ладонью, Вера Павловна. —

Слава мой ничего не делал. Он хороший. Он добрый. Честный, – стала тараторить она, – Это дружки его не путевые.

Глобус чертов этот! Не работает нигде, сидит на материной шее. А та тянет на свою мизерную зарплату. Да и мать-то эта шалава, и брат его в тюрьме сидел, дурак-дураком!

– Верю, верю, – перебила хозяйку гадалка. – Мне нужно идти, простите.

Яна направилась к двери и вскоре уже стояла на подъездной площадке, дожидаясь лифта.

– Вы уж за Славу моего замолвите словечко, – закричала ей вслед Вера Павловна, когда двери кабины закрылись.

– Замолвлю, – вздохнув, произнесла гадалка.

Теперь она задумалась о том, не был ли этот злополучный Глобус тем трупом, который она имела несчастье видеть посреди дороги. Машина ему, судя по данной Верой Павловной характеристике, принадлежать вряд ли могла. А вот покататься желание, определенно, имелось. Одно не сходилось – голова трупа, по Яниному мнению, нисколько не была похожа на глобус. Голова как голова, самая что ни наесть обычная.

Милославская вышла из подъезда и направилась к указанному дому. Глядя на него из окна, она предположила, что это близко, а идти между тем пришлось не менее десяти минут.

Гадалка поднялась по четырем бетонным ступенькам и вошла в темный сырой подъезд. Как и велела ей Вера Павловна, она сразу повернула налево. Взгляду ее предстала дверь, обитая черным дермантином. За дверью громко разговаривали. Вернее ругались. Два голоса, женский и мужской. «Хозяева дома», – заметила про себя Яна и нажала на белую кнопку звонка.

– Я не виноват! – кричал за дверью мужчина, отпирая замок.

Он распахнул дверь и, нахмурившись, посмотрел на гостью.