Анастасия Валеева - В сетях аферы

– Да… – задумчиво промолвила Яна. – Загадка из загадок!

Мимо проходил маленький сгорбленный старикашка, который, заслышав голос Милославской, возмущенно протянул, очевидно, решив, что она обращается к нему с какой-то претензией:

– Чи-и-во-о?

В этот же момент он приподнял свой засаленный бадик и замахнулся на гадалку, не находящую сил сдержать улыбку. Однако намерения старика, по всей видимости не были шуточными, так как он стал приближаться к Яне. Не решаясь вступить в объяснения, Милославская встала с лавочки и молча побрела в противоположную сторону. Несчастный долго еще кричал ей вслед всяческие проклятия, раздосадованный нежеланием незнакомки вступить с ним в передряги и этим дать выход его накопившейся отрицательной энергии.

Яна брела по скверу, думала и не могла найти ответ на вопрос, откуда в людях столько зла и ненависти, всегда это было так или теперяшняя сложная жизнь тому причиной. Так или иначе, эти мысли вновь привели ее к раздумьям над случившимся с Валерией, ведь мотивы того жестокосердца ей так и остались непонятными. Она вспомнила об объявлениях, предлагающих работу, и задалась вопросом, могла ли Вершинина заниматься поисками такого рода. Судя по обстановке, увиденной гадалкой в доме этой семьи, Валерия вряд ли остро нуждалась в деньгах, а, следовательно, поиски работы были ей не к чему. К тому же она находилась еще в том возрасте, в котором трудно найти что-либо приличное, подходящее для девушки ее круга. Да и образования никакого, кроме школы, Валерия не имела. Ведь человеком с неполным высшим считается тот, кто закончил по меньшей мере три курса, Вершинина же еще до этой ступени не дошла.

Милославская вспомнила свое студенчество: вечная беготня, холодные неуютные читалки, пустой желудок, неистощимое желание отоспаться. Не хватало времени на полноценное выполнение всех заданий, а о чем-то постороннем или дополнительном и речи быть не могло. Конечно, некоторые от сессии до сессии поживали весьма весело и праздно. Многие из таковых до финиша так и не дошли. Им труднее было улучить минутку на корпенье над какой-нибудь научной статьей, нежели отказаться от очередной пышной вечеринки.

При таком образе жизни, безусловно, возможность дополнительного заработка не исключалась. Но, судя по характеристике, данной подругам, они были девушками далеко не той категории, к учебе относились прилежно, глубоко переживали вынужденные пропуски и порой сидели на лекциях с температурой, боясь отстать от остальных. Таким образом, вариант о работе отпадал.

Оставалась недвижимость. Однако, версия какой-либо причастности риэлтэрских фирм к трагедии, произошедшей с девушками, Яне казалась еще более нелепой. Конечно, операции с недвижимостью замешаны на больших деньгах, а в последнее время они очень часто бывают переплетены с криминалом, как мелким, так и ужасающим по своим масштабам. Но ни о каких сделках такого рода Наталья Егеньевна не обмолвилась. Да и могли ли они иметь отношение к жизни ни в чем неповинных, совершенно юных и только начинающих жить созданий! Бывает, конечно – наследство и все такое прочее, но мать потерпевшей на вопрос о возможных мотивах преступления пожала плечами, жили, мол, мирно, никому поперек дороги не становились. Так что и этот вопрос оставался без ответа.

Яна уже несколько раз доходила до конца короткой асфальтированной дорожки, разворачивалась и брела обратно. Возле нее остановилась укутанная не по погоде женщина. Она поставила на землю ведро, обмотанное разным тряпьем, и, отойдя в сторону, вытащила из-за соседней скамейки деревянный ящик. Милославская стала невольной свидетельницей этой банальной картины. Женщина распаковала ведро, достала оттуда чашку с крупными, пышущими жаром семечками, и стала располагать ее на ящике, что-то приговаривая себе под нос. Милославская вспомнила детство и ей ужасно захотелось этих горячих, слегка посыпанных солью, семечек. Однако впереди предстоял трудный и, скорее всего, долгий день, явка в общественные места и так далее, так что это желание оказывалось сейчас неосуществимым. Яна Борисовна все же купила большой стакан с немерением насладиться незатейливым кушаньем дома. Она ссыпала семечки в небольшой бумажный кулек и, поскольку у нее разыгрался внезапно аппетит, она собралась заглянуть в какое-нибудь ближайшее кафе.

Воробьи, привлеченные скоро распространившимся ароматом, стайкой окружили насупившуюся торговку. Некоторые из них, самые задиристые и смелые, порхали в воздухе в надежде при удобном случае утащить семечку-другую. Милославская, умиленная этим зрелищем, вновь достала из сумки кулек, раскрыла его и бросила на землю приличную горсть. Перепуганные вначале птицы с радостью накинулись на щедрое угощенье и, отталкивая друг друга, принялись хватать зерна. Яна же побрела дальше, не прекращая удивляться тому, как все-таки во всем живом разумно заложена борьба за жизнь, которая, иногда, к несчастью, оказывается тщетной.

– Девушка, от вас позвонить можно? – заправляя за ухо упавшую прядь волос, громко произнесла Милославская.

Из двух бухающих колонок вырывались заглушающие все и вся звуки, которые сложно было назвать музыкой.

– Девушка! – громче повторила Яна, предполагая, что ее вопрос не услышали.

Однако справа от нее встал усатенький молодой человек, он обратился к бармену с просьбой о продаже еще одной бутылки пива, и она сразу же отреагировала. Яна уже закончила со своей трапезой, состоявшей из стакана минералки и легкого капустного салата, и намеревалась связаться с Руденко, с целью узнать у него, не выяснил ли он чего и не появилась ли необходимость ей явиться с Валерией.

– Девушка, я заплачу, – подвинувшись к усатому повторила гадалка.

– Мне что с метровым плакатом что ли стоять? – рявкнула та и ткнула пальцем в заляпанную табличку, скотчем приклеенную к столу.

Яна посмотрела вниз и с трудом разобрала надпись: «Один звонок – 2 рубля. Продолжительность разговора не более трех минут.»

– Понимаю, у вас особая тактика работы с клиентами, – Яна не удержалась от иронии, – исключительно мягкая и добросердечная. – Мне наверняка захочется заглянуть к вам еще разок… когда вздумается поднять настроение и поучиться любезности, – Милославская положила на пластиковую тарелочку двухрублевую монету и набрала номер Руденко.

Бармен хотела было что-то сказать, она несколько раз открывала рот, но, видимо, приходившие на ум фразы казались ей недостаточно остроумными, и она замолкала. Когда же, наконец, девица созрела для бурного высказывания, гадалка уже говорила с приятелем и никого, кроме него не слышала.

– Милиция?

– Да.