Гилберт Честертон - Мудрость отца Брауна (рассказы)

Отец Браун вел себя так, будто ничего особенного не произошло, но глаза у него почему-то были довольные. За время знакомства Фламбо хорошо изучил выражение лица отца Брауна. Иногда на этом лице было написано недоумение, иногда оно освещалось догадкой. Выражения сменяли друг друга в мгновение ока: раз – и вместо растерянного простачка перед Фламбо оказывается всезнающий мудрец. Вот и сейчас Фламбо понял, что отца Брауна осенила догадка. Но священник ничего не сказал, только доел рыбу.

– И где вы расстались с нашим милейшим полковником? – раздраженно спросил Фламбо.

– Там, куда мы его отвезли, – в отеле «Сен Луи», возле Елисейских полей. Я же говорю, что он укладывает вещи.

Фламбо нахмурился.

– Как по-вашему, мы его еще застанем?

– Едва ли он так быстро собрался. Он ведь отправляется в дальний путь…

– Нет, – спокойно произнес отец Браун и встал с места. – Вовсе не дальний. Напротив, очень близкий. Мы успеем с ним повидаться, если возьмем такси.

По дороге отец Браун не отвечал на вопросы. Наконец такси повернуло за угол и остановилось возле отеля «Сен Луи». В сгущающихся сумерках незадачливые секунданты вслед за отцом Брауном вошли в переулок. Тут герцог, которому не терпелось узнать правду, спросил священника, действительно ли доктор Хирш совершил предательство.

– Нет, – ответил отец Браун, думая о своем. – Его грех не предательство, а честолюбие. Как у Цезаря. Он живет один, значит, ему пришлось все делать самому, – добавил священник без видимой связи.

– Теперь-то он вдоволь натешит свое честолюбие, – буркнул Фламбо. – Парижане готовы носить его на руках, а наш проклятый полковник поджал хвост.

– Тише, – прошептал отец Браун. – Вон он, ваш проклятый полковник.

Секунданты вытаращили глаза и юркнули в тень стены. Действительно, впереди маячила мощная фигура беглого дуэлянта с двумя саквояжами в руках. Шаркающей походкой он удалялся от притаившихся секундантов. Одет он был так же, как и при первом появлении, только сменил экзотические бриджи на обычные брюки. Сомнений не оставалось: он спешил убраться из отеля. Преследователи крадучись двинулись за ним.

Переулок, по которому они крались – самые что ни на есть задворки, – походил на изнанку театральных декораций. По одну сторону тянулась длинная стена неопределенного цвета, а в ней то здесь, то там темнели запертые грязные двери, на которых мелом были выведены каракули – работа уличных мальчишек. Кое-где над стеной торчали макушки унылых елей, а дальше в лилово-сизых сумерках возвышались длинные ряды домов, обращенных фасадами на какую-то улицу. Хотя до них было рукой подать, они казались недосягаемыми, как гряда мраморных гор. По другую сторону переулка за высокой позолоченной решеткой располагался угрюмый парк.

Фламбо удивленно озирался.

– А знаете что, – начал он, – по-моему, этот переулок…

– Стойте, полковник пропал! – крикнул герцог. – Как сквозь землю провалился!

– У него был ключ, – пояснил священник. – Он отпер какую-то дверь и проник в сад.

В ту же секунду до них донеслось щелканье замка.

Фламбо бросился вперед, но мрачная деревянная дверь захлопнулась прямо перед его носом. Снедаемый любопытством Фламбо постоял у двери, кусая свой черный ус, потом ухватился длинными руками за край стены и с обезьяньей ловкостью взлетел на нее. Теперь его огромная фигура чернела на фоне пурпурного неба, как верхушки елей.

Герцог посмотрел на священника.

– Дюбоск придумал более хитрый план бегства, чем мы предполагали, – сказал он. – Похоже, он теперь во Франции не задержится.

– Не только во Франции, но и на этом свете, – ответил отец Браун.

– Самоубийство? – упавшим голосом спросил герцог.

– Тело можете не искать.

Сверху донесся возглас Фламбо.

– Боже мой! – воскликнул он по-французски. – И как я сразу не узнал? Это же двор дома, где живет Хирш! А я-то считал, что могу опознать дом со двора так же легко, как человека со спины.

Герцог хлопнул себя по ляжке.

– Ага, вот куда направился Дюбоск! Значит, они все-таки сойдутся в поединке.

В тот же миг он с галльским проворством вспорхнул на стену и уселся рядом с Фламбо, болтая ногами от возбуждения. Священник, оставшись в одиночестве, не удостоил место действия и взглядом. Он прислонился к стене и задумчиво рассматривал последние отблески заката, играющие на листве деревьев за оградой парка.

Даже в такую минуту герцог сохранял повадки аристократа: он наблюдал за домом, но подсматривать в окна счел бы ниже своего достоинства. Фламбо же, сохраняя повадки бывшего грабителя (а ныне сыщика), перескочил со стены на ветку одинокого дерева и пополз к единственному освещенному окну. Опущенная красная штора сбилась на сторону. С риском для жизни Фламбо подобрался по хрупкой ветке поближе и увидел, как полковник Дюбоск входит в ярко освещенную роскошную спальню. Но и здесь, у окна, Фламбо слышал разговор герцога и священника и шепотом повторял их слова.

– Итак, они все-таки сойдутся!

– Им никогда не сойтись, – отвечал отец Браун. – Хирш не зря сказал, что не может встретиться со своим противником лицом к лицу. Вы не читали любопытный психологический этюд Генри Джеймса [14] . Джеймс Генри (1843 – 1916) – писатель, классик американской литературы. о двух людях, которым никак не удается свидеться? Их встрече постоянно что-то мешает, и в конце концов они начинают бояться друг друга и видят в этом перст судьбы. Вот и на наших глазах разыгрывается похожая история, только еще занятнее.

– Ничего, в Париже найдутся люди, которые излечат их от этих бредней, – произнес герцог, пылая жаждой мести. – Поединок все равно состоится, даже если нам придется сводить их насильно.

– Они не сойдутся и на Страшном суде, даже если сам Господь Вседержитель укажет им место поединка, а сигнал подаст труба Михаила-архангела. Даже и тогда, сколько бы один из них ни дожидался противника, тот все равно не явится.

При этих словах герцог потерял всякое терпение.

– Что это еще за мистика? – вскричал он. – С какой это стати они не могут встретиться как нормальные люди?

– Слишком уж они несхожи, – ответил отец Браун с загадочной улыбкой. – Слишком много в них взаимоисключающего. Они, так сказать, друг друга отрицают.

Он по-прежнему не сводил глаз с темнеющих деревьев, а Валон резко обернулся, услышав сдавленное восклицание Фламбо. Тот увидел, как полковник идет по комнате, на ходу снимая тужурку. Сначала Фламбо решил, что полковник и впрямь готовится к поединку, но дело обернулось иначе. Под тужуркой не было ни крутых плеч, ни мощной груди: они оказались просто-напросто толстым слоем плотного материала, которым была подбита тужурка. Сухощавый господин остался в рубашке и в брюках. Судя по дальнейшим действиям, никаких воинственных намерений у него не было – он просто прошел в ванную и умылся. Склонившись над раковиной, он вытер лицо и руки полотенцем и, когда он повернулся к свету, Фламбо заметил, что облик его преобразился. От смуглости не осталось и следа, усы исчезли. Сухощавый господин был бледен и гладко выбрит. Лишь одна черта напоминала о прежнем полковнике – яркие, острые, карие глаза.