Гилберт Честертон - Недоверчивость отца Брауна (рассказы)

– Стрела была вполне материальная, – заметил священник.

– Пирамиды еще материальнее, а обитают там мертвые фараоны, – усмехнулся человек в очках. – Очень любопытны эти древние материальные религии. В течение тысячелетий боги и цари на барельефах натягивают свои выдолбленные на камне луки, такими ручищами, кажется, можно и каменный лук натянуть. Материал, вы скажете, – но какой материал! Бывало с вами так глядишь, глядишь на эти памятники Древнего Востока, и вдруг почудится а что, если древний господь бог и сейчас этаким черным Аполлоном разъезжает по свету в своей колеснице и стреляет в нас черными лучами смерти?

– Если и разъезжает, – сказал отец Браун, – то имя ему вовсе не Аполлон. Впрочем, я сомневаюсь, что Мертона убили черным лучом и даже каменной стрелой.

– Он вам, наверно, представляется святым Себастьяном, павшим от стрел, – ехидно сказал Дрейдж. – Все миллионеры ведь великомученики. А вам не приходило в голову, что он получил по заслугам? Подозреваю, вы не так уж много знаете о вашем мученике-миллионере. Так вот, позвольте вам сообщить: он получил только сотую долю того, что заслуживал.

– Отчего же, – тихо спросил отец Браун, – вы его не убили?

– То есть как отчего не убил? – изумился Дрейдж. – Нечего сказать, милый же вы священник.

– Ну что вы, – сказал Браун, словно отмахиваясь от комплимента.

– Уж не имеете ли вы в виду, что это я его убил? – прошипел Дрейдж. – Что ж, докажите. Но я вам прямо скажу: невелика потеря.

– Ну нет, потеря крупная, – жестко ответил Браун. – Для вас. Поэтому-то вы его и не убили. – И, не взглянув на остолбеневшего владельца очков, отец Браун вышел.

Почти месяц миновал, прежде чем отец Браун вновь посетил дом миллионера, павшего третьей жертвой Дэниела Рока. Причастные к делу лица собрались там на своего рода совет. Старик Крейк сидел во главе стола, племянник – справа от него, адвокат – слева, грузный великан негроидного типа, которого, как оказалось, звали Харрис, тоже присутствовал, по-видимому, всего лишь в качестве необходимого свидетеля; остроносый рыжий субъект, отзывавшийся на фамилию Диксон, был представителем то ли пинкертоновского, то ли еще какого-то частного агентства, отец Браун скромно опустился на свободный стул рядом с ним.

Газеты всех континентов пестрели статьями о гибели финансового колосса, зачинателя Большого Бизнеса, опутавшего своей сетью мир, но у тех, кто был возле него накануне гибели, удалось выяснить весьма немногое. Дядюшка с племянником и адвокат заявили, что к тому времени, когда подняли тревогу, они были уже довольно далеко от стены; охранники, стоявшие возле ворот и внутри дома, отвечали на вопросы не совсем уверенно, но в целом их рассказ не вызывал сомнений. Заслуживающим внимания казалось лишь одно обстоятельство. То ли перед убийством, то ли сразу после него какой-то неизвестный околачивался у ворот и просил впустить его к мистеру Мертону.

Что ему нужно, трудно было понять, поскольку выражался он весьма невразумительно, но впоследствии и речи его показались подозрительными, так как говорил он о дурном человеке, которого покарало небо.

Питер Уэйн оживленно подался вперед, и глаза на его исхудалом лице заблестели.

– Норман Дрейдж. Готов поклясться, – сказал он.

– Что это за птица? – спросил дядюшка.

– Мне бы тоже хотелось это выяснить, – ответил молодой Уэйн. – Я как-то спросил его, но он на редкость ловко уклоняется от прямых ответов. Он и в знакомство ко мне втерся хитростью – что-то плел о летательных машинах будущего, но я никогда ему особенно не доверял.

– Что он за человек? – спросил Крейк.

– Мистик-дилетант, – с простодушным видом сказал отец Браун. – Их не так уж мало, он из тех, кто, разглагольствуя в парижских кафе, туманно намекает, что ему удалось приподнять покрывало Изиды или проникнуть в секрет Стоунхенджа. А уж в случае, подобном нашему, они непременно подыщут какое-нибудь мистическое истолкование.

Темная прилизанная голова мистера Бернарда Блейка учтиво наклонилась к отцу Брауну, но в улыбке проскальзывала враждебность.

– Вот уж не думал, сэр, – сказал он, – что вы отвергаете мистические истолкования.

– Наоборот, – кротко помаргивая, отозвался Браун. – Именно поэтому я и могу их отвергать. Любой самозваный адвокат способен ввести меня в заблуждение, но вас ему не обмануть, вы ведь сами адвокат. Каждый дурак, нарядившись индейцем, может убедить меня, что он-то и есть истинный и неподдельный Гайавата, но мистер Крейк в одну секунду разоблачит его. Любой мошенник может мне внушить, что знает все об авиации, но он не проведет капитана Уэйна. Точно так вышло и с Дрейджем, понимаете? Из-за того, что я немного разбираюсь в мистике, меня не могут одурачить дилетанты. Истинные мистики не прячут тайн, а открывают их. Они ничего не оставят в тени, а тайна так и останется тайной. Зато мистику-дилетанту не обойтись без покрова таинственности, сняв который находишь нечто вполне тривиальное. Впрочем, должен добавить, что Дрейдж преследовал и более практическую цель, толкуя о небесной каре и о вмешательстве свыше.

– Что за цель? – спросил Уэйн. – В чем бы она ни состояла, я считаю, что мы должны о ней знать.

– Видите ли, – медленно начал священник, – он хотел внушить нам мысль о сверхъестественном вмешательстве, так как в общем, так как сам он знал, что ничего сверхъестественного в этих убийствах не было.

– А-а, – сказал, вернее, как-то прошипел Уэйн. – Я так и думал. Попросту говоря, он преступник.

– Попросту говоря, он преступник, но преступления не совершил.

– Вы полагаете, что говорите попросту? – учтиво осведомился Блейк.

– Ну вот, теперь вы скажете, что и я мистик-дилетант, – несколько сконфуженно, но улыбаясь проговорил отец Браун. – Это вышло у меня случайно. Дрейдж не повинен в преступлении… в этом преступлении. Он просто шантажировал одного человека и поэтому вертелся у ворот, но он, конечно, не был заинтересован ни в разглашении тайны, ни в смерти Мертона, весьма невыгодной ему. Впрочем, о нем позже. Сейчас я лишь хотел, чтобы он не уводил нас в сторону.

– В сторону от чего? – полюбопытствовал его собеседник.

– В сторону от истины, – ответил священник, спокойно глядя на него из-под полуопущенных век.

– Вы имеете в виду, – заволновался Блейк, – что вам известна истина?

– Да, пожалуй, – скромно сказал отец Браун.

Стало очень тихо, потом Крейк вдруг крикнул:

– Да куда ж девался секретарь? Уилтон! Он должен быть здесь.

– Мы с мистером Уилтоном поддерживаем друг с другом связь, – сообщил священник. – Мало того я просил его позвонить сюда и вскоре жду его звонка. Могу добавить также, что в определенном смысле мы и до истины докапывались совместно.