Нина Васина - Алые паруса бабушки Ассоль

– Я не хожу на музыку уже много лет, – сказал Кортик. – А кто забеременел?

– Не ходишь на музыку, очень интересно, но сейчас это неактуально. Потом обсудим. Еще что-нибудь?

– Ты не понял. Я не хожу на музыку, а хожу в тир.

– В тир? Это где выигрывают игрушки за удачное попадание? – удивился адвокат.

– Нет. В профессиональный тир.

– Кто тебя туда пустил?

– Я хожу с Павлом Игнатьевичем.

Наступила тишина, которую в книжках определяют либо как «мертвую», либо – «гнетущую». У нас была гнетущая. Мы вдруг все резко устали, как будто последние события наконец свалились сверху и вполне материально прижали нас к земле.

– Пора звать шофера, – вздохнул адвокат после долгого молчания. – Надеюсь, пианистка жива? Она бы мне сообщила. Если ты не ходишь на ее уроки, кто же получает деньги, которые я регулярно ей перевожу?

– Не знаю, я давно ее не видел, – серьезно ответил Кортик. – А деньги она получает. По договоренности.

– Это как? – устало спросил адвокат.

– Мы договорились, что она за эти деньги будет тебе врать о моих музыкальных достижениях.

– Не верю! – повысил голос адвокат. – Это интеллигентная женщина, я не верю тебе!

– Павел Игнатьевич нашел на нее компромат, – тихо объяснил Кортик.

После этих слов адвокат нервно достал телефон и вызвал шофера из машины.

Через три минуты матушка открыла ему дверь.

– Проглядел я тебя, проглядел! – погрозил шофер Кортику, как только вошел в столовую. – Что, нянюшка? – обратился он потом к матушке. – Прошляпила подопечного? Будешь теперь ему передачки носить, если тебя с инвалидом на улицу не выкинут.

Он был очень злой. Я никогда не видел Павла Игнатьевича в таком состоянии.

– Прекратите!.. – начал было адвокат, но шофер резко оборвал его:

– Молчать!

Потом одумался и уже тоном пониже посоветовал:

– Вы бы, адвокат, свой противогаз надели, а то глаза скоро совсем затекут.

И сел, закинув ногу на ногу.

– Значит, вы со мной так, да? За все добро, что я сделал? Нет, так меня еще никто не подставлял. И вам не позволю, господин адвокат! А начал! Начал-то как – найдите мне, Павел Игнатьевич, один револьверчик, очень мне этот револьверчик нужен, ну просто позарез! Одолжите на время, я заплачу. А теперь – что? Павел Игнатьевич пойдет под статью, да? Я вам сразу скажу. Всем! – Он многозначительно поднял указательный палец. – И дяде вашему пархатому особенно. Вы мне покушение на убийство не пришьете. Да, возил пацана в тир, потом спасибо еще скажете. Возил! Чтобы он с вашими пианистками да бассейнами педерастом не стал. Да, по просьбе адвоката я нашел инвалиду револьвер. Все! К убийству ювелира никакого отношения не имею.

– При чем здесь мой дядя? – возмущенно спросила матушка.

– Какого ювелира? – растерялся Кортик.

Я жадно наблюдал за шофером. И не я один. Адвокат опомнился от первого шока и смотрел на Павла Игнатьевича с брезгливым интересом.

– Ну вот что, аллергики-уроды, – подвел итог шофер. – Условия мои такие. Если мне что пришьют, адвокат будет меня защищать. Меня, а не тебя! – Он ткнул пальцем в Кортика. – Ему все равно по сыну нельзя будет работать. А меня ты вытащишь! – Теперь палец уставился в адвоката. – Как миленький ототрешь от всего, что выплывет, и отутюжишь. От браунинга этого ототрешь, от тира, куда я мальчишку возил, от камер моих, кстати – верни их. Верни! А то хуже будет. Вы еще не знаете, во что вляпались.

– Успокойтесь, Павел Игнатьевич, – строго, но с участием приказал адвокат. – Что вы так нервничаете, ведь нам еще неизвестна причина смерти. Зря вы так поторопились с выводами, зря. Наговорили лишнего. Так во что мы вляпались? Если я не ошибаюсь, камеры эти вы не под расписку брали. Вы ведь давно не работаете в госбезопасности. По знакомству, так ведь? По дружбе. Вы же не хотите своего знакомого под должностное преступление подвести. Вас ведь тоже по статье уволили – за превышение должностных полномочий, если не ошибаюсь.

Шофер осмотрелся и опустил ногу.

– Атила, верни ему камеры, которые Иммануил Саввич нашел в моем доме, – обратился ко мне адвокат.

Я достал из коляски матерчатую сумку, стянутую веревкой. Долго ковырялся, развязывая. Нащупал цилиндры и протянул адвокату.

Отец Кортика не двинулся с места. Шофер, выждав длинную паузу, встал и забрал камеры у меня из ладони. Рука у него была ледяная, а по виску стекал пот.

– Ну что ж, друзья мои, – обратился ко всем адвокат. – Ночь у нас длинная, будем здесь ее коротать и ждать звонка. Мне обещали позвонить, как только будет установлена причина смерти господина Коха. Вот узнаем ее, тогда и будем думать дальше. Энгель Кох – это имя соседа напротив, – разъяснил он. – До выяснения причины его смерти тебе нельзя никуда выходить из дома, – адвокат кивнул сыну, – я договорился под мою ответственность. И вам, уважаемый, тоже придется остаться. – Теперь он повернулся к шоферу. – Если наше присутствие вас раздражает, можете подремать в машине.

– Я б чаю выпил, – почти заискивающе попросил шофер. – Чаю хоть дадите? Поем и уйду в машину.

Матушка встала и пошла к плите.

Она выставила столько еды, что мне в голову пришла мысль о поминках. Я мог бы подумать о свадьбе – дядя Моня последние годы тешил себя и родню дорогими свадебными застольями, но подумал именно о поминках, потому что застолья дяди Мони устраивались в ресторанах, а тут было грустно и по-домашнему.

К тому же неожиданно все жадно накинулись на еду, словно после длительной похоронной прогулки.

Чай матушка разлила в чашки на подносе, потом перед каждым поставила чашку. Я удивился – раньше она ограничивалась водружением на стол двух чайников.

– Вы ведь с медом любите? – уточнила она у шофера. – Вот, я уже размешала.

Он смущенно кивнул, пряча взгляд.

Матушка с нами не села, а пошла приготовить термос. Наткнувшись на удивленный взгляд адвоката, объяснила:

– Отнесу ребятам, что сидят у нашего дома в машине.

– Это охранники, их попросили подежурить у дома Коха.

– Ах, эти… Тогда еще пирожков. – Она вернулась за пирожками.

От еды всех разморило. Разговаривать не хотелось, но Кортик, отсев от стола подальше, спросил отца:

– Пап, я сделал глупость?

Адвокат удивленно посмотрел на него, вероятно, из-за неуместного слова «глупость».

– Я еще не знаю, что именно ты сделал. Я был в той комнате на втором этаже. А ты там не был. Давай дождемся результатов вскрытия. Как твои поиски сокровищ? – вдруг спросил он, взглянув почему-то на меня.

– Безнадега, – вздохнул Кортик.

– Надо же – серебряная пуля, – хмыкнул адвокат, повертев головой. – Не всякий додумается. В моей практике таких ходов еще никто не делал. Ты либо очень умный парень, либо… – он опять посмотрел на меня, – либо поддающийся любому постороннему влиянию романтик.