Александра Маринина - Все не так

Дана смотрела на меня и ждала. А я, в свою очередь, смотрел на нее и тоже ждал. Она поняла, что отступать некуда, и выдавила:

– Нет, спасибо, мне только ягоды.

А вот мне жуть как хотелось сладких блинчиков, которые я всегда здесь ел и которые мне очень нравились. Но поедать их на глазах у Даны было бы, пожалуй, бесчеловечным. Может быть, попозже, месяца через два-три, когда она окончательно забудет вкус десертов и перестанет их хотеть, я и начну их снова заказывать. Пока еще рано.

Нам принесли заказ, и я с жадностью набросился на огромный омлет. Появился Анатолий Викторович, подошел к тем троим, которые уже здесь сидели, поздоровался с ними за руку, и гости встали и начали собираться. Я понял, что они приехали на тренировку к Николаеву. Заметив нас, он сделал шаг в нашу сторону.

– Ну как, умница моя? Устала? Отдыхаешь? Ты сегодня стреляла просто великолепно, красавица моя! Жду тебя в четверг.

Гости – упакованные в «фирму» молодые мужики с навороченными мобильниками в руках – принялись оглядываться и с интересом рассматривать Дану. Девочка залилась пунцовым румянцем и низко опустила голову. Я застыл. Черт возьми, как же дать ей понять, что ее рассматривают не потому, что она слишком толстая, а потому, что тренер ее похвалил? Надо срочно что-то предпринимать.

Глаза у Николаева стали внезапно строгими и даже как будто потемнели, он заметил реакцию Даны и, наверное, понял, что что-то не так.

– Смотрите, господа, – обратился он к тем троим, – смотрите и запоминайте эту девушку, она скоро вас всех за пояс заткнет. Данные просто потрясающие. Будущая чемпионка.

Слава богу, пронесло! Нет, но я-то какой молодец, я-то какая умница, как с тренером угадал! Просто гений! Я точно знал, что Анатолий Викторович – тот, кто нужен Дане. И не ошибся.

– Они хорошо стреляют? – спросила Дана, наблюдая в окно, как трое мужчин во главе с тренером идут к площадке.

– Не знаю. Но, судя по тому, что Анатолий повел их не на учебную, а на красную-три, наверное, хорошо. На красной-три мишени летят очень быстро, и не на фоне неба, где их хорошо видно, а на фоне склона. Их там очень трудно разглядеть.

– Он что, правда считает, что я буду стрелять лучше, чем они?

– Конечно, – улыбнулся я. – Он же сказал, что у тебя обалденная пластика и потрясающие данные. Если будешь упорно тренироваться – станешь чемпионкой.

– А Анатолий Викторович – хороший тренер?

– Очень хороший. Он хороший тренер и отличный стрелок. Он был чемпионом Европы и занял четвертое место на Олимпийских играх. А его ученик стал олимпийским чемпионом.

– Да-а-а? – протянула Дана с восхищением. – Честно?

– Зачем мне врать? Ты у него сама спроси, он тебе скажет. Или посмотри в Интернете, там есть эти сведения.

Я действительно не врал. И если совсем откровенно, то именно из Интернета я все это и узнал про тренера Николаева.

– Офигеть можно. Папа мне говорил, что у меня будет самый лучший тренер, но я не думала, что такой знаменитый. А с виду и не скажешь.

– Чего не скажешь? – не понял я.

– Ну, что он такой… Чемпион и все такое. Он такой добрый, спокойный.

Я рассмеялся.

– Что ж, по-твоему, чемпионы должны быть злые и нервные?

– Но они же все время в напряжении, борьба, конкуренция и все такое. Соревнования.

– Соревнования, Дана, это в первую очередь спокойствие и выдержка. Нервные и злые всегда проигрывают, запомни.

Я собирался начать очередную лекцию на тему спортивной психологии, когда прямо над ухом раздалось:

– Пашка! Фролов! Ты?! Живой?!

Обернувшись, я увидел Стаса, завсегдатая платных боев, постоянно делавшего ставки на меня.

– А мне сказали, что ты разбился на машине, – продолжал бушевать Стас. – Наврали, что ли?

– Разбился, – подтвердил я. – Но, как видишь, не окончательно.

Я встал, и мы со Стасом вышли в галерею, соединяющую ресторан с помещением ресепшена.

– Слушай, ты что, на малолеток переключился?

Стас никогда не был образцом деликатности, как, впрочем, и все те, в компании кого я привык проводить время. Мне не хотелось рассказывать, что и как, а к вранью я не приготовился, потому что не ожидал в такую рань встретить в клубе знакомых, поэтому промолчал, а мой приятель между тем продолжал:

– Нет, я всегда знал, что ты тащишься от пышных телочек, но чтобы до такой степени! Она же тонны полторы весит, не меньше. Ей хоть восемнадцать-то есть?

– Слушай, заткнись, а? – миролюбиво предложил я. – Чего ты лезешь?

Никакого более вразумительного ответа у меня на тот момент не нашлось. Но, как оказалось, Стас им вполне удовлетворился.

– И где ты сейчас? Выступаешь где-нибудь?

– Нет, – я жестом указал на ногу, – пока долечиваюсь.

– А, ну ладно. – Его интерес ко мне моментально угас.

Ну понятное дело, что с меня взять, если нельзя делать на меня ставки. Услышав, что я нигде не выступаю, Стас как-то быстро свернул разговор и распрощался со мной, и, хотя мы оба вернулись в ресторан, он сел за столик подальше от нас с Даной. В тот момент, когда мне принесли счет, я поймал его взгляд и со злорадным чувством протянул официантке кредитную карту. Пусть видит. Пусть знает, что у меня все в порядке. Рано меня похоронили.

Наверное, кое-что из прочувствованного было написано на моем лице, потому что Дана спросила:

– Он вас расстроил?

– Кто? – нахмурился я.

– Этот ваш знакомый, с которым вы выходили. Он сказал что-то неприятное?

И я решил не врать. Пусть девочка знает, что тягостные чувства бывают не у нее одной.

– Да, он меня очень обидел. Во-первых, он считал, что я давно умер, а слышать такое не очень-то приятно. Во-вторых, он дал понять, что я ему неинтересен, потому что он не может делать на мне деньги. И это тоже не очень приятно. Ну что, пойдем? Нам пора ехать, а то из графика выбьемся, и твой папа будет меня ругать.

Дана послушно поднялась, и я подал ей куртку. Нет, ей-богу, я ничего такого в виду не имел, просто какие-то крохи приличных манер родителям все-таки удалось мне привить. Что может быть естественнее, чем подать даме пальто? Я сделал это не думая, совершенно автоматически. Но Дане, по-видимому, никто никогда не помогал одеваться, и она растерялась. Я стоял, держа в руках ее куртку, а она стояла передо мной и не знала, что с этим делать. А Стас сидел через несколько столиков от нас и со злорадной ухмылкой наблюдал за нами. Совершенно дурацкая ситуация.

– Повернись ко мне спиной, – едва разжимая губы, прошептал я, – я помогу тебе надеть куртку. Так положено. Мы в приличном обществе. Дама не должна надевать куртку сама, если с ней мужчина.

С надеванием куртки мы с грехом пополам справились, хотя попасть в рукава Дане с первой попытки не удалось. Едва мы вышли из здания, как на нее снова напал колотун: народу прибавилось, и теперь ей предстояло пройти метров триста до парковки отнюдь не по пустым аллеям, как рано утром. Для препирательств не было ни времени, ни возможности, ибо я понимал, что Стас наверняка смотрит в окно, оценивая мой выбор и прикидывая, есть моей даме восемнадцать или все-таки нет и сколько она весит. Дана же стояла, как примороженная к крыльцу, и не делала ни шагу. Прихватив правой рукой свою палку покрепче, для устойчивости, левой я ухватил Дану и, снова прижав к себе ее локоть, буквально стащил с крыльца.