Джон Гришем - Золотой дождь

Да, мне и самому приходило в голову, что я единственный человек, который в свое время работал на обоих беглецов, но я и думать не смел, что федеральные агенты устроят за мной слежку. Аппетита мигом как не бывало. Во рту по-прежнему полная сушь. При малейшем звуке я вздрагиваю.

Мы оба погружаемся в невеселые мысли и невидящим взором пялимся перед собой на стол. Приносят пиццу, а мы все не разговариваем и сосредоточенно жуем в полном молчании. Меня интересуют подробности. Каким образом Брюзер связался с Деком? Кто оплатил его поездку в Лас-Вегас? Первый ли это был их контакт после бегства Брюзера и Принца? Собираются ли они общаться и впредь? И почему наконец Брюзер до сих пор не утратил интереса к моей персоне?

Туман в мозгах рассеялся, и в голове моей родились две мысли. Во-первых, раз уж Брюзеру по силам было выяснить, что за Деком следили по пути в Вегас, то ему тем более не составит труда найти людей, способных извлечь денежки из тайника в Мемфисе. Зачем тогда мы ему сдались? А вот зачем — ему наплевать, если нас схватят! Во-вторых, фэбээровцы до сих пор не удосужились допросить меня лишь по той простой причине, что не хотели спугнуть добычу. Куда проще наблюдать за жертвой, которая ничего не подозревает.

И еще. Я ничуть не сомневаюсь, что мой плюгавый приятель собирался вовлечь меня в более подробный разговор о спрятанных деньжищах. Дек, конечно же, знает куда больше, нежели рассказывает, да и позвал он меня сюда, уже разработав план действий.

И я не настолько глуп, чтобы не понимать: легко он от своего не отступится.

Я уже начинаю понемногу опасаться дневной почты. Дек, как всегда, забирает её после ланча и приносит в контору. Среди множества прочих почтовых отправлений мое внимание сразу привлекает здоровенный пухлый конверт от нашей славной компании из «Трень-Брень», и я вскрываю его, затаив дыхание. Это официальные запросы от Драммонда. Чего тут только нет — и перечень вопросов, письменные запросы на все документы, известные истцу или его адвокату, а также целая коллекция вопросов, требующих признания или опровержения. Последнее — хитроумный способ вынудить противную сторону в течение тридцати дней в письменной форме признать либо опровергнуть определенные факты. Не опровергнутые факты автоматически считаются признанными. Кроме того, в пакете содержится требование о проведении допроса Дот и Бадди Блейков в моей конторе через две недели. Насколько мне известно, обычно адвокаты договариваются о дате, месте и времени проведения подобных допросов по телефону. Профессиональная вежливость, так это называется в наших кругах. Беседа занимает не больше пяти минут и существенно упрощает процедуру. Драммонд же, судя по всему, либо позабыл об учтивости, либо решил, что пора закручивать гайки. В любом случае я преисполнен решимости перенести и дату и место. Не из вредности, но из принципа.

Удивительно, но никаких ходатайств в пакете нет. Что ж, подождем до завтра.

Срок ответа на письменные запросы — один месяц, причем подавать запрос обе стороны могут одновременно. Работа над моим запросом уже близится к завершению, и драммондовское послание меня подстегивает. Мистер Большая Шишка увидит, что и мне правила бумажной войны знакомы не понаслышке. Либо это произведет на него должное впечатление, либо он лишний раз убедится, что связался с адвокатом, которому больше нечем заняться.

Когда я тихо подкатываю к нашему подъезду, уже почти темно. Рядом с «кадиллаком» мисс Берди припаркованы два незнакомых автомобиля — сверкающие «понтиаки» с наклейками фирмы «Авис», сдающей машины напрокат, на задних бамперах. Пока я на цыпочках огибаю дом, надеясь пробраться в свой курятник незамеченным, изнутри доносятся голоса.

А ведь я задержался в конторе допоздна специально для того, чтобы избежать встречи с Делбертом и Верой. И надо же быть такому свинству — супруги сидят с мисс Берди во внутреннем дворике и распивают чай. И не только супруги.

— Вот он! — громко провозглашает Делберт, как только я выползаю из тени. Я останавливаюсь, смотрю в их сторону. — Подойдите сюда, Руди! — Это скорее требование, нежели приглашение.

При моем приближении Делберт медленно приподнимается. Встает и второй мужчина. Делберт представляет его.

— Руди, познакомьтесь с моим братом Рэндолфом.

Мы с Рэндолфом обмениваемся рукопожатием.

— А это моя жена Джун, — представляет Рэндолф, указывая на ещё одну перезрелую потаскуху в стиле Веры; у этой, правда, волосы вытравлены перекисью. Я киваю. Она угощает меня испепеляющим взглядом.

— Добрый вечер, мисс Берди, — вежливо здороваюсь я со своей домовладелицей.

— Привет, Руди, — отвечает она с милой улыбкой. Мисс Берди сидит с Делбертом на плетеной софе.

— Присаживайтесь, — приглашает Рэндолф, жестом указывая на свободный стул.

— Нет, спасибо, — отказываюсь я. — Мне нужно подняться в свои апартаменты — проверить, все ли вещи целы. — И я многозначительно смотрю на Веру. Она сидит в стороне от остальных, стараясь быть как можно дальше от Джун.

Джун лет сорок-сорок пять. Ее мужу, насколько я могу вспомнить, под шестьдесят. И только теперь я припоминаю, что именно Джун мисс Берди назвала шлюхой. Третью жену Рэндолфа. Вечно тянет из него деньги.

— Мы к вам не заходили, — раздраженно цедит Делберт.

В отличие от своего кичливого братца, Рэндолф встречает старость с достоинством. Он подтянутый, волосы не красит и не завивает, не обвешивается золотыми побрякушками. На нем спортивная рубашка, бермуды, белые носки и парусиновые туфли. Кожа, как и у остальных, бронзовая от загара. Он может запросто сойти за какого-нибудь ушедшего на покой босса, награжденного за достижения пластиковой куклой по имени Джун.

— Долго вы намеревались здесь прожить, Руди? — любопытствует он.

— А я и не знал, что съезжаю.

— Я этого не говорил. Мне просто интересно. Мама говорит, что договора о сдаче квартиры внаем у вас нет, вот я и спрашиваю.

— А почему вас это интересует? — Все слишком быстро меняется. Еще накануне мисс Берди и слышать не хотела ни о каких договорах.

— Потому что с этого дня я помогаю маме вести дела. Она берет с вас слишком мало.

— Совершенно верно, — поддакивает Джун.

— Вас разве что-то не устраивает, мисс Берди? — спрашиваю я.

— Нет, отчего же, — загадочно отвечает она, словно собиралась высказать мне какие-то претензии, но не успела.

Я бы мог напомнить про каторгу с удобрениями, малярные работы и прополку сорняков, но не хочу метать бисер перед свиньями.

— Ну вот, — говорю. — Домовладелица всем довольна, так что и вам беспокоиться не о чем.

— Мы не хотим, чтобы маму обманывали, — вставляет Делберт.