Тесс Герритсен - Лихорадка

От этой мысли у нее радостно забилось сердце. Девочка ускорила шаг.

«С каких это пор школьницы начали носить кружевное белье?» – удивлялся про себя Линкольн, наблюдая за тем, как ученики заполняют танцпол. Он вспомнил танцы времен своей молодости, девочек с аккуратными прическами, в платьицах пастельных тонов и атласных мини-юбках. Сегодняшние девочки в своих черных кружевных нарядах на тонких бретельках выглядели скорее как расфуфыренные вампирши. Некоторые даже губы накрасили черным; их по-зимнему бледные лица в темном зале наводили на Линкольна мысли о бродячих покойниках. Мальчики тоже не отставали – почти все они, как и девочки, носили серьги. Пит Спаркс, стоявший рядом, заметил:

– В таких прикидах и пневмонией заболеть недолго. Не поверю, что матери разрешают им выходить из дома в таком виде.

– Держу пари, что их матери даже не догадываются об этом, – согласился Линкольн. Он видел, как некоторые девочки подъезжали к школе скромно одетыми, а потом ныряли в туалет и выплывали оттуда в откровенных нарядах.

Из динамиков вырывалась громкая музыка. Уже через несколько минут такого грохота Линкольну отчаянно захотелось сбежать.

Он вышел из дверей спортзала в холодную ночь.

Снег падал тихо и медленно; серебристые снежинки посверкивали в свете фонаря. Стоя под козырьком здания, он поднял воротник куртки и принялся с наслаждением вдыхать чистый морозный воздух.

У него за спиной хлопнула дверь, и он услышал голос Ферн:

– Тебя тоже хватило ненадолго?

– Вышел подышать.

Она подошла и остановилась рядом. На ней было пальто, и это означало, что она собиралась задержаться на улице.

– Линкольн, у тебя никогда не было такого ощущения, что ответственности уж слишком много? Что ты готов послать всех к черту и просто уйти?

Он печально усмехнулся.

– Такие мысли посещают меня как минимум дважды в день.

– Но ты никуда не уходишь.

Он посмотрел на нее.

– Ты тоже.

– Но не потому, что мне этого не хочется. Просто не вижу альтернативы. – Ферн подняла голову и посмотрела на падающие снежинки. – Дорин не заслуживает тебя. Никогда не заслуживала.

– Ферн, не людям решать, что они заслужили – плохое или хорошее.

– И все равно ты достоин лучшего. Все эти годы я наблюдаю за тем, каким несчастным она тебя сделала, и не перестаю думать о том, как это несправедливо. Как она эгоистична. Жизнь не должна быть несправедливой. Мы имеем право на счастье. – Она замолчала, собираясь с духом, чтобы сказать главное. Он знал, что она хочет сказать; всегда знал и всегда избегал ее признаний, понимая, что последствия будут унизительными для нее и болезненными для него. – У нас еще есть время, – договорила она.

Он горестно вздохнул.

– Ферн…

– Мы могли бы вернуться к тому, что было. До появления Дорин.

Он покачал головой.

– Нет.

– Почему?

Он услышал в ее голосе мольбу, отчаяние и с трудом заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Есть другой человек, который мне очень дорог.

Она отступила назад, удаляясь в тень, но он успел заметить слезы в ее глазах.

– Кажется, я уже знаю об этом.

– Извини.

– Нет. Нет, тебе не надо извиняться. – Она покачала головой и рассмеялась. – Так уж складывается моя жизнь.

Она развернулась и пошла к двери. Задержалась у входа, расправила плечи, словно обретая прежнюю уверенность. «Почему Ферн не стала моей избранницей?» – подумал он. Полюби он ее, женись на ней, у них мог бы получиться вполне счастливый союз. Она была довольно привлекательна, умна. И все-таки чего-то не хватало в их отношениях. Какой-то искры, магии.

Он печально смотрел ей вслед. Ферн открыла дверь спортзала, и оттуда вырвалась мощная звуковая волна, в которой смешались крики и топот бегущих ног.

– Что здесь происходит? – проговорила Ферн и бросилась в зал; следом за ней устремился и Линкольн.

Внутри творилось что-то невообразимое. Чаша с пуншем опрокинулась, и клубничного цвета лужа уже растекалась по полу. Все так же грохотала музыка, но теперь половина школьников испуганно жалась к стене. Остальные толпились кружком возле стереосистемы. Линкольн не мог разглядеть, что происходит в центре этого круга, но слышал, как грохнулся на пол динамик, а Пит Спаркс и учителя закричали:

– Разойдитесь! Назад, назад!

Пока Линкольн протискивался в центр круга, еще один усилитель опрокинулся в лужу пунша. Раздался оглушительный скрежет, подростки зажали уши и начали пятиться назад, отступая перед снопом искр, взметнувшихся вверх.

В следующее мгновение музыка вырубилась. Как и свет в зале.

Темнота длилась всего несколько секунд, потом включилось аварийное освещение, но даже этой короткой паузы было достаточно, чтобы толпу охватила паника. Обезумевшие подростки ринулись к выходу. Линкольн чувствовал, как они толкаются и спотыкаются, кто-то упал прямо к его ногам; он вслепую нагнулся и, дернув девочку за платье, помог ей удержать равновесие.

Наконец включилось аварийное освещение – одинокая лампа в дальнем углу зала. В ее тусклом свете обозначились бегущие тени, спотыкающиеся и падающие фигуры.

И тут зрение Линкольна выхватило из полутьмы сцену, от которой ему стало не по себе. Пит Спаркс упал на колени и, казалось, был настолько потрясен, что не заметил оказавшегося возле него толстяка. Мальчишка нагнулся и вытащил из кобуры Пита пистолет.

Линкольн находился слишком далеко, чтобы обезоружить мальчика одним силовым приемом. Он сделал несколько шагов вперед и застыл на месте, когда к нему повернулось перекошенное от ярости лицо мальчика. Линкольн узнал его. Это был Барри Ноултон.

– Опусти пушку, сынок, – тихо попросил Линкольн. – Просто положи ее на пол.

– Нет! Нет, мне надоело терпеть издевательства!

– Мы поговорим об этом. Но сначала опусти оружие.

– Будто бы кто-то хочет со мной разговаривать! – Барри обвел толпу бешеным взглядом. – Вы, девчонки, даже и не думаете об этом! Только смеетесь надо мной! Все время я слышу только смех. – Его взгляд перекинулся на другую часть зала. – Или ты, гад! Как ты меня назвал? Толстожопым? Ну-ка, скажи это теперь! Давай, смелее!

– Положи оружие, – повторил Линкольн, медленно расстегивая свою кобуру.

Это был крайний вариант; он вовсе не хотел стрелять в мальчика. Он должен уговорить его сдать оружие. Убедить. Все что угодно, только бы не допустить выстрелов. У него за спиной раздались торопливые шаги, и краем глаза он заметил, как Ферн выводит за дверь группу школьников. Но оставались еще десятки тех, кто неподвижно застыл у дальней стены и никак не мог выйти.

Линкольн снова шагнул вперед. Мальчик тут же развернулся к нему.

– Ты все сказал, Барри, – сказал Линкольн. – А теперь пойдем в другую комнату и поговорим.