Андреа Камиллери - Голос скрипки

- Кому не везет в игре… - отозвался комиссар.

- Выпьете чего-нибудь?

- Нет, спасибо.

Серравалле открыл бар-холодильник, взял три бутылочки виски, вылил их все в стакан безо льда и выпил двумя глотками.

- Это очень интересная история, комиссар. Вы мне предложили сделать в конце свои замечания, и, если позволите, я их сделаю. Начнем. Ваш герой не был так глуп, чтобы путешествовать под своим настоящим именем, не так ли?

Монтальбано высунул из кармана кончик посадочного талона настолько, чтобы было понятно, что это такое.

- Нет, комиссар, это не имеет значения. Предположим, талон существует, ну и что с того? Даже если на нем указано имя вашего героя. Любой мог им назваться, удостоверение личности в самолете не спрашивают. А что касается встречи в кафе… Вы говорите, их видели вечером и всего несколько секунд. Согласитесь, этого недостаточно для опознания.

- Вполне логично, - сказал комиссар.

- Дальше. Предлагаю такой вариант вашего рассказа. Герой сообщает об открытии, сделанном его подругой, Эоло Портинари, одному типу, принадлежащему к криминальной среде. И Портинари, приехав в Вигату по собственной инициативе, совершает все то, что вы приписали вашему герою. Он берет напрокат машину, предъявив даже свои водительские права, пытается продать скрипку, которую маэстро по ошибке признал столь ценной. Именно Портинари изнасиловал женщину, чтобы подумали, что убийство совершено на сексуальной почве.

- Не оставив своей спермы?

- Ну конечно! По сперме легко определить ДНК.

Монтальбано поднял два пальца, как будто просился в туалет:

- На ваши замечания у меня есть два возражения. Вы совершенно правы: чтобы доказать вину моего героя, потребуется много времени и сил, но это возможно. Значит, с сегодняшнего дня у героя на хвосте повиснут уже два свирепых пса, которые в конце концов непременно его загонят: кредиторы и полиция. Кроме того, маэстро вовсе не ошибся в оценке скрипки; она действительно стоит два миллиарда.

- Но вы же только что…

Серравалле понял, что выдает себя с головой, и замолчал, не договорив. Монтальбано продолжал как ни в чем не бывало:

- Мой герой изрядный хитрец. Подумайте только, он продолжал звонить в гостиницу, спрашивая синьору, даже после убийства. Но от него ускользнула одна деталь.

- Какая?

- Послушайте, история так невероятна, что я, пожалуй, не стану вам ее рассказывать.

- Сделайте усилие.

- Мне не хочется. Ну да ладно, чтоб сделать вам одолжение. Мой герой узнал от любовницы, что маэстро звали Катальдо Барбера, и собрал о нем обширную информацию. И вот сейчас вы позвоните в диспетчерскую и попросите соединить вас с маэстро, его номер можно найти в справочнике. Говорите с ним от моего имени, попросите его самого рассказать вам эту историю.

Серравалле поднялся, снял трубку, сказал диспетчеру, с кем хочет говорить. Подождал у телефона.

- Алло? Маэстро Барбера?

Как только на другом конце провода ответили, бросил трубку.

- Предпочитаю узнать от вас.

- Ну хорошо. Поздно вечером синьора Микела везет маэстро на своей машине в коттедж. Как только Катальдо Барбера видит скрипку, он едва не теряет сознание. Пробует играть на ней, и у него исчезают последние сомнения. Перед ним действительно гварнери. Он сообщает об этом Микеле, говорит, что хотел бы показать скрипку самому авторитетному эксперту. И в то же время советует синьоре не хранить инструмент в почти нежилом доме. Синьора вручает скрипку маэстро, который отвозит ее к себе домой и взамен дает Микеле одну из своих скрипок. Именно ту, которую мой ничего не подозревающий герой и торопится украсть. Ах да, совсем забыл: мой герой после убийства забирает также рюкзак с драгоценностями и часы «Пьяже». Знаете, как говорят? В хозяйстве все пригодится. Одежду и обувь он прячет для того, чтобы еще больше запутать карты и исключить возможность генетического анализа.

Он ждал чего угодно, но только не подобной реакции Серравалле. Сперва ему показалось, что антиквар, стоявший спиной к нему у окна, плачет. Но тот повернулся, и пораженный Монтальбано увидел, что он с трудом сдерживает смех. И стоило их взглядам встретиться, как смех вырвался наружу. Серравалле смеялся и плакал. Потом с явным усилием взял себя в руки.

- Наверное, будет лучше, если я поеду с вами, - сказал он комиссару.

- Да, так будет лучше, - отозвался Монтальбано. - Те, кто ждет вас в Болонье, куда опаснее.

- Захвачу кое-какие вещи, и в путь.

Монтальбано видел, как он нагнулся над сумкой, лежащей на сундуке. Что-то в этом движении ему не понравилось, и он вскочил на ноги.

- Нет! - крикнул комиссар. И бросился вперед.

Слишком поздно. Гвидо Серравалле сунул дуло пистолета себе в рот и выстрелил. С трудом сдерживая тошноту, комиссар попытался вытереть лицо, по которому текло что-то теплое и липкое.

Гвидо Серравалле снесло полчерепа, выстрел в тесном гостиничном номере прозвучал так громко, что у Монтальбано еще долго звенело в ушах.

Странно, что никто даже не постучал, не поинтересовался, что случилось. Гостиницу «Делла Балле» построили в конце девятнадцатого века, стены были толстенные, к тому же, вполне возможно, в этот час все приезжие гуляли по городу и фотографировали храмы. Оно и к лучшему.

Комиссар пошел в ванную, отмыл как мог липкие от крови руки, поднял трубку телефона:

- Это комиссар Монтальбано. На вашей стоянке находится служебная полицейская машина. Скажите полицейскому, чтобы поднялся наверх. И директора ко мне, немедленно.

Первым пришел Галло. Увидев, что начальник весь в крови, перепугался:

- Доктор, вы что, ранены?

- Успокойся, кровь не моя, а его.

- Кто это?

- Убийца синьоры Ликальци. Пока никому ничего не говори. Быстро езжай в Вигату и скажи Ауджелло, чтобы отправил телефонограмму в Болонью: пусть глаз не спускают с одного типа, уголовника, на которого у них наверняка уже что-то есть, его зовут Эоло Портинари. Это его сообщник, - заключил комиссар, указывая на самоубийцу. - И потом быстро возвращайся.

В дверях Галло посторонился, пропуская директора, верзилу метра два в высоту и в ширину. Увидев труп с развороченным черепом и залитый кровью номер, он пробормотал «А?», словно чего-то не понял, медленно опустился на колени, сполз на пол и потерял сознание. Это произошло так внезапно, что Галло даже не успел выйти из номера. Вдвоем они оттащили директора в ванную комнату, прислонили к краю ванны, Галло взял душ и стал поливать ему голову. Тот пришел в себя почти сразу.

- Какое счастье! Какое счастье! - бормотал он, вытираясь.

Монтальбано взглянул на него вопросительно, и директор пояснил, подтвердив то, о чем комиссар и сам уже догадывался:

- Японская группа сейчас на прогулке.