Эрнест Хорнунг - Le premier pas

«Он холост, и инициалы у него «У. Ф.». Несколько дней тому назад, — делился со мной наведенными справками доктор, — он покинул свое прежнее место работы, но, кажется, в назначенную должность обязан вступить не ранее Нового года. Нет сомнений, что он отправится туда заранее, чтобы принять дела и устроиться на жительство. Так что вы имеете шансы найти его там, но можете и не найти. На вашем месте я бы лучше написал ему».

«Да уж лучше я потеряю дня два, а может, и больше, если его там не окажется, мне все равно».

Я, весьма заинтересовавшись этим провинциальным заведующим, чувствовал, что если мне удастся добраться до него в эти предпраздничные дни, то праздничное настроение, охватывающее в такое время людей, значительно поможет моему делу.

«На вашем месте, — сказал доктор, — я достал бы спокойную лошадь и отправился бы верхом. Но вы не должны натруждать больную руку».

«А разве нельзя на поезде?»

«И можно, и нельзя. До места все равно придется добираться верхом. Вы, я полагаю, умеете держаться в седле?»

«Да».

«Тогда я поехал бы верхом прямо отсюда. Дорога чудесная. Вы увидите Уиттлси и Пленти-Рейнджис. Это даст вам некоторое представление о том, что такое буш, мистер Раффлс. Вы увидите, откуда берется вся вода, до капли, в чистом Ян Яане! И вы увидите истоки системы водоснабжения городка, сэр. Как бы мне хотелось иметь возможность отправиться с вами!»

«Но где же я достану лошадь?»

«У меня есть кобыла, которая ужасно разжирела от недостатка работы. — Доктор на мгновение задумался. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы немного растрясли ее, просидев у нее на спине с сотню или около того миль. Тогда бы я был спокоен, зная, что у вас не появится никакого соблазна использовать больную руку».

«Вы слишком добры». — Я наклонил голову.

«Но ведь вы — А. Дж. Раффлс», — сказал он.

И если когда-нибудь можно было бы сказать мне более приятную вещь или же вспомнить пример большей — даже для колоний — любезности, то могу заверить тебя, Кролик, что я в дальнейшем ни разу с подобным не сталкивался.

Маленькими глотками Раффлс отпил немного виски, выбросил окурок сигареты, зажег новую и лишь затем продолжил рассказ:

— Ну, я все же ухитрился черкнуть пару строк У. Ф. своей собственной рукою, которая, как ты можешь судить, была у меня не так уж сильно повреждена — просто на среднем пальце оказалась задета кость. На следующее утро доктор отправил меня в путь-дорогу на кобыле-тяжеловесе, которую вполне можно было бы использовать в качестве санитарного транспортного средства. Половина команды пришла проводить меня, в то время как вторая половина была мною крайне недовольна, поскольку я не остался смотреть матч, — словно я как болельщик мог им помочь победить. В команде не знали о том, какая игра затевалась мною, но я и сам еще не представлял себе, во что же собираюсь играть.

Поездка была довольно интересной, особенно после того местечка, которое называется Уиттлси, — настоящее поселение землепроходцев, расположенное прямо у подножия горной цепи. Помню жуткий обед, состоявший из горячей баранины и обжигающего чая, в то время как термометр показывал в тени свыше ста градусов по Фаренгейту. Дорога первые тридцать миль была прямо-таки слишком хорошей. По такой дороге с ровно укатанным щебнем можно проскакать полмира. Но после Уиттлси она перешла в узенькую горную тропинку, которую я часто просто не мог разглядеть, полностью полагаясь во всем на свою кобылу. Время от времени тропинка эта вилась по дну ущелий и оврагов, приходилось переправляться через ручьи. На протяжении всего путешествия путника окружал пейзаж, густо замешенный на местном колорите: множество эвкалиптов, а также попугаев всех цветов радуги. В одном месте со всех камедоносных деревьев кольцами была снята кора, они казались выкрашенными белой краской, и на них не было ни листочка, а вокруг — ни одного живого существа. И когда мне наконец все же попалось первое животное, то от одного его вида тело мое покрылось мурашками: это была несущаяся сквозь заросли во весь опор и звенящая упряжью лошадь без седока и со сбившимся набок седлом. Не раздумывая, я ринулся вперед и кобылой доктора перерезал ей дорогу. Я сумел задержать ее как раз на то время, которое понадобилось чуть ли не галопом мчавшемуся за ней человеку для того, чтобы приблизиться к нам.

«Благодарю вас, мистер», — прорычал всадник, огромный бородатый парень в красной клетчатой рубашке; выражение его лица не сулило ничего хорошего.

«Несчастный случай?» — спросил я, натягивая поводья.

«Да». — Он сурово посмотрел на меня, словно желая в корне пресечь мою готовность задавать ему вопросы.

«И весьма неприятный, — покачал я головою, — если уж седло в крови».

Да, Кролик, я и сам время от времени могу быть мерзавцем, но не думаю, чтобы я когда-нибудь смотрел на человека так, как этот парень поглядел на меня! Но я выдержал его взгляд и заставил его признать, что на съехавшем набок седле действительно была кровь. После этого он стал совершенно ручным. Он рассказал мне, как все произошло: его приятель, проезжая под деревом, не нагнулся и разбил в кровь лицо. Вот и вся незадача. Бедняга некоторое время еще держался в седле, а потом от потери крови свалился с него. И парень оставил его там, в буше, еще с одним приятелем.

Как я уже говорил, Кролик, в то время — ни в каком отношении — я еще не был достаточно умудрен жизненным опытом, и мы расстались с этим парнем весьма по-дружески. Он спросил меня, куда я держу путь, а когда я ему ответил, то сказал, что я могу сэкономить миль семь и приехать в Яа на целый час раньше. Для этого надо было только ехать не по тропе, а свернуть прямо на вершину горы, которая виднелась сквозь деревья, а затем скакать вдоль ручья, который я увижу с вершины той горы. Не улыбайся, Кролик. Я с самого начала говорил, что в те дни я был сущим младенцем. Разумеется, кратчайший путь оказался длинной окольной дорогой, и, когда мы вместе с несчастной кобылой увидели главную и единственную улицу Яа, уже совсем смеркалось.

Я поехал по этой улице, надеясь на ней отыскать банк, как вдруг с соседнего крыльца сбежал вниз какой-то мужчина в белом костюме.

«Мистер Раффлс?» — спросил он.

«Мистер Раффлс!» — Смеясь, я пожал ему руку.

«Как вы поздно».

«Я сбился с дороги».

«И только-то? У меня прямо камень с души свалился, а то знаете что говорят? Будто на дороге между Уиттлси и нами снова появились грабители. Такая же банда, как была у Келли! Хотя, разумеется, встретившись с вами, они бы нашли достойного противника, не так ли?»

«Помилуйте, но в вас они нашли бы еще более достойного противника», — отпарировал я, и мое tu quoque [1] И ты тоже ( лат. ). заставило его умолкнуть, по-видимому сильно озадачив. Мое замечание, однако, имело куда более глубокий смысл, чем его собственный, совершенно бессодержательный комплимент.