Шарль Эксбрайа - Счастливого Рождества, Тони !

Выходя из гостиницы, я чувствовал себя готовым к любым сражениям. С неба сыпались хлопья снега, но такие легкие и прозрачные, что, казалось, даже не долетают до земли, а продолжают парить в густом вечернем сумраке. До Рождества оставалось всего несколько дней, и я поклялся себе непременно провести этот семейный праздник вместе с вдовой и сыном Бертрана. Может, внешне это и не заметно, но в душе я очень сентиментален. Пожалуй, мне не мешало бы последить за собой и не давать волю чувствам, а то они уже не раз играли со мной довольно скверные шутки. Достаточно вспомнить хотя бы крошку Уллу из Гамбурга... Но, как говаривал Киплинг, это уже совсем другая история...

* * *

Такси доставило меня в Бегль, чуть ли не к самому крыльцу завода Турнона. Я не слишком рассчитывал застать кого-нибудь на месте (в таких лавочках никто не работает круглые сутки), но швейцар, окинув меня подозрительным взглядом, неохотно признался, что господин директор все еще у себя в кабинете. По моей просьбе он позвонил Турнону и предупредил, что я здесь, внизу, и хотел бы его повидать. К нашему общему удивлению, Турнон тут же согласился на встречу.

В маленькой приемной, где обычно сидела Сюзанна Краст, у меня сжалось сердце. Я, словно наяву, увидел перед собой пухленькую, флегматичную молодую женщину и услышал ее спокойный голос. Плохо дело... очень плохо. Людям вроде меня не гоже предаваться такому нездоровому умилению. Я постучал в дверь Турнона, и он сразу предложил мне войти, но таким странным тоном, что я немного удивился и решил на всякий случай благоразумно принять кое-какие меры предосторожности. За дверью ощущалась смутная угроза, да и, честно говоря, настораживало уже одно то, что директор решился принять меня в столь поздний час, хотя после смерти своей секретарши не мог не питать ко мне самые недобрые чувства. Я колебался, не зная, как быть дальше, а из-за двери снова послышался голос Турнона:

- Ну же, месье Лиссей?

Почему он не вышел взглянуть, отчего я медлю? Теперь я больше не сомневался, что любовник Сюзанны надумал сделать ужасную глупость, а мне придется расхлебывать ее последствия. Я медленно повернул ручку и, резко толкнув дверь, мгновенно прижался к стене. Это было очень мудрым решением, ибо, как только дверь открылась, загремели выстрелы. Останься я на пороге Турнон превратил бы меня в решето.

- А ну, покажитесь, несчастный трус! - стреляя, ревел директор. Покажитесь, подлый убийца!

Странная у людей мания обзывать вас трусом только за то, что вы не желаете служить им мишенью... С лестницы послышался топот - очевидно, швейцар вообразил, что я убиваю его хозяина.

- Вы что, непременно хотите прикончить собственного швейцара, Турнон? спокойно осведомился я, подсчитав выстрелы и придя к выводу, что он уже израсходовал весь магазин.

Вопрос, очевидно, вернул его на землю, нервы не выдержали, и я услышал сдавленный стон. Осторожно заглянув в кабинет (с этими любителями никогда толком не знаешь, чего ждать!), я увидел что Турнон сидит за столом, закрыв лицо руками. Похоже, он плакал. И в ту же секунду у меня за спиной раздался повелительный окрик:

- Руки вверх, живо! Или я стреляю!

Я выполнил приказ и, медленно обернувшись, обнаружил, что швейцар вооружился огромным старинным револьвером - таких монстров не делают уже добрых лет шестьдесят.

- Вы ошиблись, старина, это не я стрелял, - проговорил я с необычайной кротостью.

- Не вы? А кто же тогда?

Я кивнул в сторону все еще не опомнившегося Турнона.

- Ваш шеф.

Судя по выражению лица, утверждение показалось ему чудовищным.

- Он?.. Да быть такого не может!

- Отсюда вам должен быть виден пистолет у него на столе. Если вы возьмете его в руки, то почувствуете, что он еще не остыл.

Скажи я, что его выбрали мэром Бордо, честный малый и то не удивился бы сильнее.

- Но... Почему? Почему?

- Ну, это уж вы у него самого спросите!

Швейцар приказал мне идти в кабинет, а сам, не выпуская из рук револьвера, двинулся следом. Я молил бога, чтобы в пистолете Турнона не осталось больше ни одной пули.

- Господин директор! - окликнул хозяина швейцар, когда мы остановились у его стола.

Тот опустил руки, и мы увидели искаженное отчаянием лицо.

- В чем дело, Ламблуа?

- Господин директор... эти выстрелы...

- Ах да!.. Произошла ошибка... Я потерял голову... Сам не знаю, что на меня нашло. Можете возвращаться к себе, Ламблуа.

Швейцар указал на меня.

- А как насчет него? Прихватить с собой и выставить за дверь?

- Нет, пускай остается.

Милейший Ламблуа все еще не мог побороть сомнения.

- Так вы и вправду не хотите, чтобы я остался тут, господин директор?

- Нет. Спокойной ночи, Ламблуа.

- Спокойной ночи, господин директор.

Избавившись от швейцара и его артиллерии, я облегченно перевел дух и повернулся к Турнону.

- И часто у вас бывают такие приступы?

- За что вы убили Сюзанну?

- А что, по-вашему, я смахиваю на убийцу?

Он пожал плечами:

- Только что я лишь по чистой случайности не отправил вас на тот свет, и однако не думаю, чтобы я походил на преступника.

- Но зачем же мне было убивать мадемуазель Краст?

- Именно об этом я вас и спрашиваю!

- Когда я пришел к вашей секретарше, ее уже не было в живых и на меня самого напал прятавшийся в квартире убийца. Если хотите, инспектор Лафрамбуаз из сыскной полиции охотно подтвердит правдивость моих слов.

Турнон посмотрел на меня.

- Прошу вас, простите мне эту минуту безумия! - с бесконечной усталостью в голосе сказал он.

- Для ученого вы маловато размышляете, прежде чем действовать, а?

- В несчастье голова отказывается работать...

- Жаль... Для кого-нибудь еще это могло кончиться очень плохо. Вы любили Сюзанну, верно?

Турнон молча кивнул.

- И она была вашей любовницей?

- Да, уже пять лет... Я один как перст. Теперь, после ее смерти, у меня совсем никого не осталось... Не понимаю, почему ее убили...

- Потому что Сюзанна собиралась сделать то, о чем я тщетно просил вас.

- Не понимаю.

- Потолковать со мной о Марке Гажане и о многом другом. Например, о том, что когда-то вы питали более чем дружеские чувства к будущей супруге Гажана. Впрочем, тогда она еще не вышла замуж...

Я говорил наобум - просто хотелось взглянуть на его реакцию. Турнон не стал отнекиваться.

- Временное увлечение... Эвелин всегда была честолюбива. Она первой из нас по достоинству оценила Гажана и поверила, что он добьется успеха.

- Значит, она в определенном смысле карьеристка?

- Вне всяких сомнений.

Меня словно полоснуло по сердцу. От одной мысли, что этот тип мог обнимать Эвелин, просто тошнило.

- Насколько я понимаю, месье Турнон, вы настоящий донжуан?

- Повторяю вам, история с Эвелин закончилась очень быстро. Мы совершенно не подходили друг другу и прельстило ее лишь мое директорское положение. Зато Сюзанна...