Шарль Эксбрайа - Счастливого Рождества, Тони !

- ...которую вы отчаянно ревновали, судя по уморительной сцене, которую вы вчера устроили нам с мадемуазель Краст?

- Я не хотел потерять Сюзанну...

Какой смысл возражать? Влюбленные всегда видят предмет своей страсти совсем иначе, нежели другие смертные. И тем не менее надо обладать очень богатым воображением, чтобы представить стареющую толстуху Сюзанну в роли вамп!

- Как видите, не я отнял ее у вас, месье Турнон.

Он всхлипнул и сжал кулаки.

- Ох, если б я только знал, кто это...

- Могу напомнить, что я приехал сюда как раз для того, чтобы разоблачить этого человека, поскольку он же убил моего друга Бертрана Тривье. У нас с вами общая цель, месье Турнон, - отомстить за наших мертвых.

Директор завода встрепенулся, охваченный каким-то лихорадочным возбуждением.

- Вы правы! Нам надо действовать сообща! Но, к несчастью, я вряд ли смогу вам существенно помочь...

- Почему вчера вы отказались отвечать на мои вопросы?

Турнон опустил голову:

- Я боялся...

- Кого?

- Сам не знаю... Исчезновение Гажана, и в особенности гибель вашего коллеги меня глубоко потрясли... Я заподозрил, что на моем заводе творится нечто ужасное, совершенно мне непонятное... Я не боец по натуре, месье Лиссей...

- Правда? А Гажан?

- Тоже... во всяком случае, мне всегда так казалось...

Турнон немного помолчал.

- И то, что кто-то счел нужным убить мою бедную Сюзанну, доказывает, как я был прав, - угроза вполне реальна...

- А вы не знаете, что хотела мне рассказать мадемуазель Краст? Может быть, у вас есть какие-нибудь предположения?

- Ни малейших.

- Сюзанна дружила с мадам Гажан?

- Не думаю. Во всяком случае, после свадьбы Эвелин ни разу сюда не приходила.

- А Гажан знал о вашем романе с его будущей женой?

- Понятия не имею. Сами понимаете, я никак не мог задавать ему подобные вопросы.

- И все-таки даже самый закоренелый преступник, если, конечно, он не маньяк, никого не убивает просто так, месье Турнон. По-моему, Тривье и Сюзанну убили либо ради собственной безопасности, либо оберегая кого-то...

- Кого?

- Если бы я мог вам на это ответить, то считал бы свою миссию почти законченной. Но пока, месье Турнон, могу лишь еще раз повторить тот же вопрос, на который вчера так и не получил ответа: хорошо ли вы знали Марка Гажана?

- Нет. Теперь, когда вам известно о моих прежних отношениях с Эвелин, я думаю, вы без труда поймете, что я не пытался сблизиться с ее мужем. Мы никогда не общались больше, чем необходимо начальнику и подчиненному... И наши разговоры касались исключительно научных проблем... Если можно так выразиться, носили безличностный характер.

- Вы, конечно, знали о его исследованиях?

- Разумеется, но весьма поверхностно... Проблема миниатюризации меня никогда особенно не увлекала.

- А вы верили, что его поиски увенчаются успехом?

- Нет. Гажан казался таким сереньким и заурядным... В глубине души я не сомневался, что, выйдя за него замуж, Эвелин здорово промахнулась.

- Но если даже вы, по вашим собственным словам, имели самое поверхностное представление об исследованиях Гажана, то каким же образом Эвелин могла узнать о них больше и оценить перспективы?

- О, она необычайно умная женщина! Эвелин всегда живо интересовалась тем, что здесь происходит. А мои инженеры, разумеется, весьма охотно разговаривали с такой красивой, элегантной и обаятельной женщиной. Кроме того, Эвелин часто куда-нибудь приглашали после работы, а она великолепно умела слушать.

- Если верить вашему описанию Гажана, для того чтобы поверить в его блестящее будущее, потребовалась немалая проницательность...

- Эвелин и в самом деле уникальная женщина.

- Наверное, ваши служащие страшно завидовали Гажану, узнав, что она выходит за него замуж?

- Не знаю. Я стараюсь как можно меньше вмешиваться в такие... дела. От них - одни неприятности...

Есть с чего прийти в отчаяние... Этот, при всех своих познаниях, бесцветный человечек казался мне удручающей посредственностью. Однако это не помешало и Эвелин, и Сюзанне... Я начинал его просто ненавидеть (само собой, в основном из-за мадам Гажан) и, хотя прекрасно отдавал себе отчет, насколько это несправедливо, ничего не мог поделать.

- Короче, насколько я понимаю, мне нечего рассчитывать на вашу помощь? - спросил я напоследок гораздо холоднее, чем следовало бы.

Турнон удивленно посмотрел на меня.

- Но... разве я не сказал вам, что готов сделать все от меня зависящее?

Я пожал плечами и, даже не удостоив его ответом, вышел из кабинета. Внизу навстречу мне выскочил швейцар.

- Как он себя чувствует, месье?

- Малость пришиблен, но, не сомневаюсь, быстро излечится.

Старик тихонько покачал головой:

- Вряд ли, месье. Господин директор очень дорожил мадемуазель Краст.

Сам о том не подозревая, он дал мне хороший урок.

* * *

Оказавшись на улице, я с раздражением признал, что Турнона никак не заподозришь в убийстве Сюзанны. Попытка разделаться со мной гораздо красноречивее, чем любые уверения и клятвы, свидетельствовала и о его горе, и о... полной невиновности. Но что же тогда получается? Не нужно быть великим детективом, чтобы сделать один-единственный возможный вывод: Эвелин могла рассказать о моих планах лишь Турнону или Сужалю. Ведь не стала бы она предупреждать первого встречного-поперечного, даже не подозревающего о моем существовании, что я собираюсь нанести визит мадемуазель Краст?

Тайный агент должен всегда держаться начеку - это первое, чему учат в контрразведке. Сколько людей погибло только потому, что позволили себе на секунду расслабиться! Мы не имеем права спокойно размышлять, отключившись от всего происходящего вокруг, иначе как в надежном, хорошо защищенном убежище. Но Эвелин Гажан настолько занимала мои мысли, что я чуть не закончил свою карьеру на этой пустынной улочке в Бегле, неподалеку от Малого порта, так и не успев свернуть на набережную Президента Вильсона, где осталась моя машина. Я спокойно шел посередине улицы, и вдруг, на мгновение ослепнув от света фар, замер в полном оцепенении. Так летом на шоссе обмирают от страха несчастные кролики, и слишком торопливые автомобилисты давят их сотнями. Одновременно послышался рокот мощного мотора. Прямо на меня мчалась машина. Я совсем растерялся от неожиданности и, вместо того чтобы отскочить, выхватил револьвер. Когда башка не работает, тебя и самому бестолковому новичку-убийце пара пустяков отправить в мир иной. Однако за долю секунды до рокового мгновения мощный толчок отшвырнул меня на противоположную сторону улицы. Как ни странно, револьвера я так и не выпустил, зато от встряски немного очухался и сразу сообразил, что машина меня не коснулась. Увы, она уже успела развернуться и опять приближалась с угрожающей скоростью. Мой спаситель вырвал у меня из рук револьвер, с поразительным хладнокровием выскочил на середину улицы и тщательно, словно на учении, прицелившись, четырежды выстрелил в машину убийцы. Четыре почти одновременных выстрела погасили фары, и водитель, растерявшись в неожиданно наступившей темноте, невольно притормозил. Мой неизвестный помощник все так же невозмутимо разрядил в автомобиль последние две пули, и по тому, как тот поехал дальше, я понял, что шофер серьезно ранен. У самой стены завода машина замерла. Стрелок подбежал, распахнул левую дверцу, и на асфальт вывалилось тело. Незнакомец сел на корточки, быстро обыскал карманы покойника и тут же встал.