Стенли Эллин - Двойник дурака

– Вы безумец! – кричал он. – Остановитесь! И к своему ужасу, обнаружил, что сквозь плотно прижатые к ушам ладони голос Уайта слышен так же ясно и отчетливо, как и всегда.

– Может быть, вы боитесь одиночества, Джордж? Но это же глупо.

Вокруг вас так много людей, которые хотели бы стать вашими друзьями, они были бы рады разговаривать с вами и, что еще прекраснее, слушать вас. Среди них есть те, кто полюбил бы вас, если бы вы того захотели.

– Одиночество? – не веря услышанному, проговорил Джордж. – Вы считаете, это то, чего я боюсь?

– Тогда чего же?

– Вы знаете это не хуже меня, – голос Джорджа дрожал и прерывался на каждом слове, – вы же меня подталкиваете к этому. Неужели, по-вашему, порядочный человек способен совершить такой страшный поступок?

Уайт презрительно оскалил зубы.

– А вы покажите мне что-нибудь более страшное, чем то, что сделала эта слабая и глупая женщина, чьей единственной целью в жизни было выйти замуж за человека неизмеримо выше ее самой, а затем низвести его до своего жалкого уровня, чтобы ее слабость и невежество невозможно было обнаружить.

– Вы не имеете права говорить так о Луизе!

– Я имею право на все! – со зловещей уверенностью ответил Уайт, и ужасная истинность этих слов пронзила Джорджа до самой глубины его сознания. В нем поднимался панический страх, и он с силой вцепился в край стола.

– Я не сделаю этого! – обезумев от ужаса, крикнул он. – Я никогда этого не сделаю, понимаете вы, никогда!

– Это будет сделано! – в голосе Уайта неприкрыто прозвучала страшная решимость, и, подняв глаза, Джордж увидел, как к столу маленькими энергичными шагами приближается Луиза. Она остановилась, губы ее дрожали от гнева, и затем, сквозь шум собственных мыслей, он услышал, как повторяются, словно разносимые эхом, одни и те же слова.

– Ты дурак! – исступленно кричала она. – Это все твои шахматы.

Достаточно с меня, наконец!

И внезапно резким движением руки она смахнула фигуры с доски.

– Нет! – дико закричал Джордж, но не в ответ на поступок Луизы. Он увидел, как поднимается с кресла Уайт, занося над головой тяжелую кочергу. – Нет! – еще раз выкрикнул он и бросился вперед, чтобы не дать кочерге опуститься, но уже зная, что слишком поздно.

Ах, как неприятно была бы поражена Луиза, если бы увидела, с какой небрежностью ее останки поместили в специальную корзину, предназначенную для таких целей; она непременно кричала бы и протестовала, будь она в состоянии это сделать, увидев уродливую царапину на полированном дереве, которую оставила за собой эта корзина, когда ее тащили по полу, а затем вынесли наружу. Но инспектор Лунд спокойно закрыл дверь за этой маленькой процессией и вернулся в гостиную.

Лейтенант уже завершил допрос тихого маленького человечка, сидевшего в кресле у шахматного стола, но было заметно, что он чем-то недоволен. Он расхаживал взад и вперед по комнате, углубившись в свои записи, наморщив от напряжения лоб, а маленький человечек молча наблюдал за ним, оставаясь неподвижным.

– Ну что? – спросил инспектор Лунд.

– Да вот, – начал лейтенант, – одно с другим никак не вяжется. Из того, что я выяснил, получается, что жил себе человек и жил, все было нормально, преуспевал, и вдруг обнаружил, что в нем живет другая личность, его другое “я”. Можно сказать, раскололся на две части.

– Шизофреник, – заметил инспектор Лунд, – ничего особенного.

– Может быть, – сказал лейтенант, – во всяком случае, это его другое “я” – достаточно неприятная личность, и, уж будьте уверены, именно она-то и виновна в убийстве.

– По-моему, все вяжется, – сказал инспектор Лунд, – в чем же загвоздка?

– Загвоздка в том, – заявил лейтенант, – что я не знаю, как его идентифицировать.

Он нахмурился над блокнотом, затем обернулся к человечку, все так же сидевшему у стола.

– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил он. На лице маленького человечка появилась слабая саркастическая усмешка, выражавшая упрек.

– Ну как же так, лейтенант, я уже столько раз повторял вам свое имя, неужели вы снова забыли? Он любезно улыбнулся.

– Мое имя – Уайт.