Александр Бушков - Сокровище антиквара

— Ага.

— Но такого у вас определенно нет? Да еще с номером семьдесят пять?

— У меня его вообще, нету, — сокрушенно признался молодой человек. — Теперь будет, здорово… А по ценам что?

— Вот, посмотрите, — сказал Смолин, протягивая ему листок. — Я тут все записал.

— Ого!

— А что вы хотите? — пожал плечами Смолин. — Медали вы, конечно, можете где-нибудь прикупить и дешевле, а вот орденов таких не найдете. Редкий товар. Как казенно выражаются, представляет большую культурно-историческую ценность… ну да вам-то что объяснять…

— Да, конечно, — молодой человек вытащил бумажник. — Девять медалей, три ордена… это будет…

Смолин молча подсунул ему калькулятор с выведенной на дисплей суммой, любезно предложил:

— Пересчитайте, если хотите. У меня все точно.

— Да ладно, я ж вижу… Я и эту бумажку возьму, ничего?

— Да ради бога, — сказал Смолин. — Я продал, вы купили, зачем мне теперь эта бумажка… Многие берут, хоть и не понимаю, зачем…

— Перед женой отчитаться, — почти непринужденно улыбаясь, пояснил молодой человек. — Насчет наград она не возражает, лишь бы не в казино оставил… А тут будет вроде отчетности…

Смолин улыбнулся в тон ему, сказал:

— Подождите, я вам пакетики дам, не в барсетку же кучей сваливать… Вот, держите.

Он привычно и ловко упаковал каждую награду в пластиковый пакетик на «липучке», молодой человек вежливо поблагодарил, сложил все это добро в барсетку, вежливо попрощался и направился к выходу. Смолин с интересом смотрел ему в спину. В магазине он пребывал в полном одиночестве, Маришку и Гошу отпустил без объяснения причин, туманно намекнув на особую сделку, посторонних глаз категорически не терпевшую.

Так и не дойдя до двери, молодой человек вдруг круто развернулся и направился назад к прилавку, на ходу жесточея лицом.

— Забыли что-нибудь? — вежливо осведомился Смолин. — Или хотите еще что-то посмотреть?

Отработанным движением молодой человек прямо-таки вырвал из внутреннего кармана пиджака красную книжечку и распахнул перед лицом Смолина:

— Контрольная покупка! Отдел по борьбе с незаконным оборотом…

Смолин, не шелохнувшись, стоял на прежнем месте. Он уже видел через высокие стекла, как к двери галопом несутся трое субъектов в штатском. Буквально через пару секунд они ворвались в магазин, один сразу же кинулся за прилавок и широкой ладонью припечатал к полочке только что полученные Смолиным от клиента деньги — со столь озабоченным видом, словно опасался, что Смолин успеет их запихнуть в рот и сожрать (а ведь, между прочим, бывали иногда прецеденты, так что вполне логично поступает парнишка…). Второй просто стоял напротив Смолина с грозным видом. А майор Летягин, выглядевший сейчас счастливейшим на земле человеком, не в силах сдержать широкой улыбки, осведомился:

— Ну, что скажете, Василий Яковлевич?

Смолин, уныло повесив голову, темпераментно изрек смачную семиэтажную конструкцию, ни к кому из присутствовавших персонально не относившуюся — просто выразил эмоции привычным для русского человека способом.

— Можно и так сказать… — хмыкнул Летягин. — Ну что, Василий Яковлевич? Сдается мне, что сделочка аккурат подходит под известную статью УК? Вам ее назвать, или сами догадаетесь?

— Сам знаю, — угрюмо сказал Смолин.

— Вот и ладушки… Только давайте сразу договоримся: не надо историй вроде той, что мне ваш продавец слепил: «я взял у гражданина деньги в залог, а он отправился показать вещи сидящим в автомобиле у магазина друзьям…»

— А почему бы и нет, собственно? — угрюмо спросил Смолин.

— Володя, продемонстрируй, — бросил Летягин.

«Покупатель» отвернул полу пиджака и продемонстрировал Смолину вынутый из нагрудного кармана диктофон, от которого к внутренней стороне лацкана тянулся проводочек.

— Запись разговора, таким образом, имеется, — ослепительно улыбаясь, прокомментировал майор. — И нет там ничего ни про залог, ни про друзей в машине. Там все исключительно про то, как вы продаете советские награды, что Уголовным кодексом квалифицируется как… Ну, что вам объяснять-то? И, что характерно, вы на сей раз наверняка не сможете сказать, что награды эти за углом в сувенирном магазине купили… Как с мечом было. Точно?

— Злой вы, — сказал Смолин. — Не любите вы меня.

— Да господь с вами, Василий Яковлевич! Ничего личного, работа такая. Вы 6 не нарушали, мы б и не приходили… Ну что, будем бумаги писать? По всем правилам? Или вы, чует мое сердце, про пятьдесят первую статью вспомните, адвоката потребуете незамедлительно?

— Имею право, — сказал Смолин, глядя исподлобья.

— Да кто ж ваши права нарушает? Бога ради, берите телефончик и адвоката своего вызванивайте. Он у вас проворный, я смотрю, наверняка быстренько примчится… Мы подождем. А то потом кляузы писать начнете, дело попытаетесь развалить… Вот только это дело, представляется мне, настолько чистое, что и не представляю, на что же вам теперь надеяться…

— На чудо, — угрюмо бросил Смолин.

— Ну-ну… Ладно, звоните адвокату, что нам кота за хвост тянуть…

…Смолин не верил до последнего, что все так и закончится. Однако именно так и закончилось. Собрав в папочку все образовавшиеся бумаги с четкой смолинской подписью, заботливо уложив в барсетку вещдоки, милицейская братия покинула магазин, остался один Летягин. Протянул Смолину листок бумаги:

— На повесточке распишитесь… Отлично. Завтра в двенадцать я вас жду.

— А что ж не в десять? — мрачно поинтересовался Смолин.

— Надо же еще и уголовное дело возбудить по всем правилам. Государство у нас правовое, Василий Яковлевич. Я вам всяких глупостей вроде подписки о невыезде не подсовываю — вы ж человек умный и битый, в годах, жизнь понимаете и в бега срываться не станете, а? Не пацан какой-нибудь…

— Да куда уж в мои годы… — пробурчал Смолин.

— Вот и ладненько. До завтра…

Он вежливо раскланялся, аккуратно прикрыл за собой дверь и бодрым шагом триумфатора направился к машине, где уже сидели его орлы. Тогда только Смолин позволил себе расслабиться — опустился на стул, ощущая некую противную дрожь в коленках, провел ладонью по лбу. Ладонь моментально стала мокрой, и он вытер ее носовым платком. Шумно выдохнул:

— Господи ты боже мой, в такую фортуну и верить страшно… Правда, с возбуждением дела может сорваться… да нет, если там такие же знатоки… а каким еще там быть?

И тогда только Гольдман начал смеяться. Его прямо-таки согнуло пополам, он хохотал, визжал, прихрюкивал, реготал, издавал вовсе уж невероятные звуки, не в силах остановиться, брызгая слюной, качаясь, отфыркиваясь… Смолин с усталой улыбкой наблюдал за ним, временами тяжело отдуваясь — нешуточное все же выдалось испытание для нервов и мотора, нам как-никак не двадцать пять и даже не сорок, до последнего момента не верил, что все пройдет так гладко и закончится так благополучно, есть, конечно, некоторый риск, что завтра поутру все рухнет — но не такой уж и великий…