Марина Серова - Свадебный кастинг

– Марина! – позвала я.

Она медленно подняла голову, и я, увидев ее серое лицо и потухший взгляд, на какой-то момент даже пожалела ее, но тут же вспомнила повесившуюся Агееву и невинно осужденную Феоктистову, и это чувство испарилось без следа.

– Я приехала из Тарасова и привезла вам привет от Анны Соколовой, – громко сказала я, и тут она уставилась на меня во все глаза. – Вам не удалось испортить ей жизнь ни в первый раз, когда вы по ошибке другой женщине плеснули в лицо уксусной эссенцией, ни во второй, когда ради вас Скворцова ее бабушку довела до того, что она слегла! У Анны все замечательно! Свекор – генерал, муж – капитан первого ранга, и у них трое детей, здоровых и полноценных. Она счастлива! Очень счастлива! А вот с чем остались вы с вашей маниакальной любовью? Где ваш муж, которого почти силком на вас женили? Где ваш сын, которого вам категорически нельзя было рожать?

– Пошла вон! – Она взвилась из кресла.

– Я-то уйду, а вот как ты теперь жить будешь? – усмехнулась я и повернулась, чтобы уйти, но Чернов остановил меня:

– Погоди, дочка! – и обратился к Носовым: – Я ведь чего пришел? Я насчет развода Витькиного! Хватит! Покуражились над ним – и будя! Ему свою жизнь строить надо, семью заводить, детей рожать, род наш продолжать! У него там с Тамарой все вроде бы снова начинается, так что ему свобода нужна!

– Я не дам ему развод! Он мой! Только мой! – яростно кричала Марина, и мать бросилась к ней и обняла.

– А куда ты денешься? – удивилась я. – Общих детей у вас теперь нет, так что любой суд мигом разведет, чтобы в ЗАГСе время не терять. А будешь упрямиться, так попадешь в психушку, потому что у меня есть способ заставить Нину написать заявление в милицию о том, как ты человека изуродовала и этим до самоубийства довела! Так что выбирай: или развод, или дурдом, причем если не навсегда, то очень надолго!

– Нет! Никогда! – орала она. – Я не дам Вите развод!

– Раз дочь сказала, что этого не будет, значит, не будет! – решительно заявил невысокий и жутко пузатый мужчина, вероятно, отец Марины.

– Тогда будут психиатрическая экспертиза и суд! – добавила я. – Я юрист и все эти тонкости не понаслышке знаю. А поскольку в этом деле замешаны люди очень влиятельные, то я настоятельно не рекомендую вам брыкаться. Поверьте, я говорю все это совершенно серьезно! Пусть ваша дочь подает заявление в суд, а Виктор вышлет заверенное нотариусом письмо, что не возражает против развода, и заканчивайте эту гнусную историю, потому что на чужом несчастье свое счастье не построишь!

Мы с Черновым вышли, спустились во двор, и он проводил меня до машины.

– Спасибо тебе, дочка, и счастливого пути! – сказал он мне на прощание. – А я пойду с женой разбираться. Ох, дура! Каких же дел она наворопятила! Счастье великое, что я благодаря тебе правду узнал, а то так бы и считал сына подлецом и выродком!

– Ничего! У вас теперь все хорошо будет! – приободрила его я. – Счастья вам!

– И тебе того же! – кивнул он.

Всю обратную дорогу до Тарасова я думала об этой истории и, в частности, о Носовых и их исступленной любви к дочери, ради которой они готовы на любую подлость. А ведь если бы они вовремя обратились к врачам, то ее болезнь не была бы так запущена, и она могла бы нормально жить. Ну, лежала бы периодически в клинике, но в остальное время была бы человек человеком. Что их тогда удержало? Опасение, что в случае огласки могла пострадать карьера ее отца? То, что она стала бы предметом насмешек окружающих? Кто теперь разберет? Дело-то уже сделано – и назад ничего не вернешь!

Домой я добралась, когда было уже совсем темно. Я рухнула на диван как подкошенная – сил у меня не осталось даже на то, чтобы выпить кофе.

На следующий день я грустно посмотрела на свою любимую сумку и переложила из нее все вещи в другую, а ее забросила на антресоли в надежде, что вдруг получится ее починить. Позавтракав, я позвонила генералу Максимову. Узнав, что я готова отчитаться, он пригласил меня приехать. Войдя, я очень удивилась: вокруг стояли различные коробки и сумки, в воздухе явственно чувствовалась пыль. Квартира имела вид самый нежилой, а сам генерал и его сын были в тренировочных костюмах, взлохмаченные и с грязными руками.

– Ремонт у вас, что ли? – спросила я.

– Какой ремонт! – отмахнулся генерал. – Просто из моего кабинета всю мебель и книги вынесли – детская там будет. Часть вещей мы в пустую квартиру Люси увезли, а сейчас вот книги расставляем – мы шкафы в гостиной поставили.

– Это все книги? – я кивнула на коробки с сумками.

– Они самые, – подтвердил Максимов. – Всю жизнь эту библиотеку собирал.

– Помню я, как солдаты мучились, ящики с ней таская, – усмехнулся его сын. – Она же как на дрожжах пухла.

– А что бы ты тогда читал? – возмутился генерал. – Тебя же от книжек оторвать было нельзя!

– Так где же нам поговорить? – спросила я, возвращая их к цели моего визита.

– Пойдемте на кухню, что ли? – предложил Максимов, и я не стала возражать.

Они вымыли руки, капитан быстро заварил чай, и я приступила к делу:

– Эта история началась довольно давно. В соседних домах в Пензе жили мальчик, которого звали Виктор Чернов, и девочка Марина Носова...

По мере того как я рассказывала, сопровождая слова магнитофонной записью, лицо генерала все больше хмурилось, и он недовольно качал головой, а его сын периодически цедил сквозь зубы:

– Вот ведь сволочи! Да! Досталось парню! Собственная мать предала!

Но вот я закончила и сказала:

– Теперь только вам, Василий Васильевич, решать, как поступить. Данные на сына Скворцовой я вам сообщила, то, что была осуждена невинная женщина, тоже, а дальше – дело ваше!

Генерал помолчал, глядя в стол, а потом вздохнул и сказал:

– Подумаю!

– Чего тут думать? – взорвался его сын. – Таких, как они, давить надо! И интенданта этого тоже – яблоко от яблони недалеко падает!

– Я же сказал «подумаю»! – с нажимом произнес генерал, а потом спросил: – Сколько я вам должен?

– Нисколько, – ответила я. – Все мои расходы и вознаграждение за работу уложились в аванс и даже кое-что осталось, – с этими словами я полезла в сумку, но он только отмахнулся.

– Считайте это вашими премиальными! Я ведь, откровенно говоря, не особо надеялся на успех – лет-то сколько прошло! Но вы оказались молодцом! Быстро все это распутали! – одобрительно сказал он.

– А вы сообщите начальнику облуправления милиции, что довольны моей работой, – попросила я и в ответ на его недоуменный взгляд пояснила: – Меня рекомендовал своему начальству мой друг, и я хочу, чтобы он разделил со мной этот успех.

– Понял! – усмехнулся он. – Карьеру ему делать помогаете?

– Так он же мой друг! – пожала плечами я и встала. – Я искренне желаю, чтобы вы все, вся ваша теперь уже большая семья, были бесконечно счастливы! Вы все столько вынесли, что вполне это заслужили!