Елена Арсеньева - Последняя женская глупость

Ну он ведь спал с ней не в первый раз. Знал, что она любит больше всего! С трудом сдерживая себя, встал на колени меж ее ног, начал гладить кончиками пальцев живот, спускаясь все ниже, и сам при этом медленно, ритмично качался взад-вперед.

Так, совсем другое дело. Ну он же не в поле обсевок, знает, как довести женщину до логического завершения!

За окном горел фонарь: блики света падали на запрокинутое лицо Риммы; напрягшиеся груди выступали из тени, темнели набухшие соски. Слабо застонала, забила кулаками по подушке, подняла бедра. Бронников задвигался быстрее. Римма вскрикнула раз, другой. Настигло, настигло ее! Бронников смотрел с каким-то особенным, болезненным любопытством. Вдруг, совершенно внезапно, промелькнуло в памяти воспоминание о какой-то газетной заметочке, мол, женщины ощущают это в восемь раз острее, чем мужчины. Да уж, сейчас – определенно!

Римма что-то выдохнула, какое-то слово. Бронников не разобрал, но послышалось: «Никогда! Ни-ког-да…»

Почему? Что – никогда? Или он ослышался, она что-то другое сказала?

Но ему уже стало не до размышлений. Смотреть, как она кончает в его руках, – это невыносимо. Теперь следовало и о себе позаботиться. Двинулся в путь медленно, но скоро сбился на торопливый бег, а к финишу примчался задыхаясь, резкими, стремительными скачками.

Распростерся плашмя, с трудом утихомиривая дыхание, слепо, бездумно шаря ртом по щеке неподвижной Риммы. Щека отчего-то показалась соленой.

Пот? Слезы? Да ну, с чего бы ей плакать? Хотя… может быть, от счастья? А почему бы и нет?

Очевидно, каждый сыщик, зашедший в своем расследовании в тупик и измученный сакраментальными вопросами: «Кто, зачем, каким образом?», мечтает однажды проснуться с радостным воплем: «Эврика! Я все знаю!» Желательно, чтобы догадка была не просто умозрительной и под подушкой вдобавок оказалась парочка-троечка весомых доводов в подтверждение новой версии.

Очень может быть, что об этом и в самом деле мечтает каждый сыщик. Александр Бергер вовсе не был исключением. Но уж вот о чем он совершенно определенно не мечтал, так это однажды утром проснуться – и обнаружить под подушкой некоторое количество весомых доказательств того, что его отличная, убедительная версия – не что иное, как досужие измышления самонадеянного мальчишки.

Нет, конечно, обнаружилось это не утром, а вечером, и не во сне, а наяву. Хотя Бергеру необычайно хотелось спать, когда он сошел с электрички в Семенове и побрел со станции в родимую прокуратуру. Вернее, в ту сторону, где она располагалась. Был уже поздний вечер, вполне можно было повернуть от вокзала совершенно в другом направлении и пойти домой, но дома следователя Бергера никто не ждал, поскольку был он одинок, семейством не обзавелся по младости лет, а значит, ужина ему никто не приготовил. Питаться же всухомятку или магазинными пельменями Бергеру как-то вдруг внезапно надоело. А рядом с прокуратурой располагалось недорогое и очень милое кафе, где можно поужинать в обстановке, максимально приближенной к домашней. Вдобавок оно называлось очень уютно: «Зеленая лампа».

Очень может быть, что пельмени, которые Бергер заказал в этой самой «Лампе», тоже купили в магазине, однако Бергер съел их с удовольствием, щедро поливал сметаной, смазывал горчицей, запивал горячим сладким чаем и вскоре ощутил себя сытым, как удав. От сытости у него несколько даже помутилось в голове, ноги окончательно отказались повиноваться. Жутко было даже подумать, что надо выйти отсюда и завьюженными улицами брести домой, в настывшую квартиру. Окна до сих пор не заклеены, там и сям гуляют сквозняки. Посуда не мыта который день, пол не подметен, вдобавок утром Бергер так спешил на электричку, что даже постель не застелил. Кошмар! Где же пресловутая немецкая аккуратность, которую Бергер обязан, просто обязан был унаследовать от своих предков?! Видимо, с предками и ушла в небытие…

Воспоминание об этой неубранной постели, настывшей и одинокой, произвело на Бергера совершенно деморализующее действие. Он решил, что лечь туда успеет всегда, и через час, и даже через два, а пока зайдет в прокуратуру. Там всегда кто-нибудь засиживается допоздна. Может быть, удастся получить какое-то количество положительных эмоций, прежде чем настанет все-таки время идти домой?

И эмоции не заставили себя ждать… вот только вряд ли их можно было счесть положительными! Едва войдя в коридор, Бергер столкнулся с невысоким аккуратным седоволосым человеком в жилетке со множеством карманов. Эта жилетка, карманы которой всегда были чем-то набиты, делала человека объемистым и даже солидным, хотя на самом-то деле он был строен и подвижен, как юноша, задирист, будто уличный мальчишка, и едок на слово, точно серная кислота. Человек в жилетке был тем самым экспертом-криминалистом Григорьевым, который должен был произвести баллистическую экспертизу по делу об убийстве Риммы Тихоновой, но до последнего времени не сделал этого по болезни.

Выздоровел, значит. И этот самый эксперт Григорьев в одну минуту превратил сытого, всем довольного, разомлевшего удава по имени Александр Бергер в голодного и озлобленного гончего пса.

– Пуля выпущена не из «вальтера», – сказал он без особых предисловий.

– Какая пуля? – по инерции спросил Бергер, но тут же сообразил, о чем речь. Однако не поверил ушам: – Как не из «вальтера»?

– Молча, – ответил эксперт Григорьев. – А ты случайно не в «Зеленой лампе» попитался?

– Откуда ты знаешь? – с усилием выдавил Бергер.

– Да что-то вдруг позеленел…

Это он так шутил, эксперт Григорьев.

Может, и насчет пули шутит?!

Бергер на всякий случай спросил:

– Ты что, шутишь?

– В этом деле кто-то другой шутит, не я, – дернул плечом Григорьев. – Причем шутит очень круто. Прикинь: гильза выброшена «вальтером», именно этим, который представлен для экспертизы, тут нет никаких сомнений. Однако пуля гильзе не соответствует.

– Почему? – глупо спросил Бергер.

– По кочану да по капусте, – тоном уличного хулигана ответил эксперт Григорьев. – Почему – это вопрос как раз к тебе. Кто здесь следователь, ты или я?

– Ну я, – признался Бергер.

– Ну вот и расследуй, почему не соответствует. И еще: почему гильза лежала не там, где должна быть? Судя по раневому отверстию, выстрел произведен в упор в висок. Где должна лежать гильза? Вижу, начал соображать. Правильно. А она где лежала?

– Ну это как раз понятно, – безрадостно ответил Бергер. – Первыми убитую нашли соседка с внуком, так там валялись листы бумаги, и этот пацаненок начал их подбирать, порядок наводить. Он немножко уошенька, понимаешь? Наверняка это он пнул гильзу не в ту сторону. Хорошо еще, что не подобрал или не выбросил!