Нина Васина - Ангел Кумус

В пятнадцать пятьдесят пять Ева пробежкой перемещается от вагона к вагону, расспрашивая проводниц скоростной электрички на Рязань. Проводницы – все сплошь молоденькие девушки в коротких форменных юбках, пиджачках в талию и аккуратных пилоточках, отвечают охотно. Пока что никто из пассажиров не затаскивал в вагон больших коробок, они бы обязательно обратили внимание, потому что на объемный багаж тоже нужен билет. Багажного вагона нет.

У нее есть еще семнадцать минут. Выдохнув и глубоко вздохнув, Ева становится у первого вагона электрички, откуда ей видны все желающие уехать в сторону Рязани, и старается охватить глазомером всю платформу, выделяя большой багаж. Когда остается пятнадцать минут, она входит в первый вагон и медленно движется в конец, стараясь при возможности не терять из вида платформу.

В третьем по счету вагоне под ногами у мужчины, зачитавшегося газетой, она обнаруживает длинную продолговатую коробку, но не останавливается, а идет дальше.

За шесть минут до отправки она возвращается в вагон с коробкой, садится напротив мужчины на пустое сиденье с высокой спинкой и осматривается. Она пытается вычислить, кто напарник мужчины. На сиденьи рядом с ним лежит еще одна газета, наверху – дорожная сумка. Ждать больше нет времени, Ева стучит носком лодочки на низком каблуке по коробке и шепотом зовет:

– Матильда! Радость моя, ты здесь?

Мужчина выглядывает из-за газеты:

– Вам помочь?

– Да, – обрадовавшись, Ева склоняется поближе к мужчине и смотрит в настороженные глаза. – У меня к вам будет большая просьба. Откройте, пожалуйста, коробку.

– Зачем? – мужчина не удивлен.

– Я хочу посмотреть, что в ней.

– Это не моя коробка и я не имею права ее открывать., – сказав это мужчина выдал себя напряженно-испуганным взглядом в окно.

– Значит, нет проблем. Я открою ее без вашего разрешения. У вас ноги сдвигаются?

– …?

– Я говорю, если можно, сдвиньте, пожалуйста ноги вместе, чтобы мне было удобно ее открыть. Но учитывая тот факт, что у большинства сидящих мужчин ноги почему-то вообще не сдвигаются, я разрешаю вам встать.

Мужчина, не двигаясь, смотрит в веселое лицо перед ним. Он тянет время, а Еве это ни к чему. Она достает оружие и приказывает открыть коробку. Достав из кармана финку мужчина разрезает широкий скотч и раскрывает верхние створки коробки. Ева впадает в задумчивость, потому что крупный доберман в коробке может, конечно, быть Матильдой, но откликнуться на эту кличку он не в состоянии, поскольку спит мертвым сном. Нужно убедиться хотя бы в том, что собака – самка. Пока Ева обдумывает, как это сделать наиболее безопасно, к ним подходит еще один мужчина с бутылками пива и пакетами с чипсами. Первый вдыхает с облегчением и начинает громко и доходчиво объяснить, что кто-то попросил его постеречь коробку, а в коробке, оказывается, собака! Второй подхватывает на лету – ничего страшного, они как-нибудь справятся с собакой, а если хозяин опоздает, отдадут на первой же станции в отделение милиции, как забытый багаж. Небольшая перепалка между ними по поводу лишних хлопот, оба с удовольствием жестикулируют в проходе, Ева присаживается и нащупывает на ошейнике металлическую бирку с именем собаки. Сразу же после этого первый мужчина щелкает у ее лица выброшенным из финки лезвием, а второй подтверждает серьезность намерений грязным матом – шепотом. Ей приказано немедленно убраться, если она хочет сохранить свое кинематографичное лицо. Ева вздыхает и стреляет в средний палец на правой ноге мужчины с финкой, подумав про себя, что не зря сегодня упомянула про этот самый палец в разговоре с Карпеловым. Мужчина роняет финку, подскакивает и визжит, а его напарник бросает бутылки с пивом на пол, отчего две разбиваются.

В вагоне начинается паника. Усадив раненого толчком в кресло и разрешив ему раздвинуть ноги настолько, насколько ему хочется, но не забывать, что некоторым женщинам это страшно не нравится, Ева приказывает второму вытащить коробку с собакой на платформу и побыстрей: до отхода электрички полторы минуты.

Коробку они тащат вдвоем, создавая толкучку, под возмущенные выпады опаздывающих пассажиров. Обеспокоенная проводница ищет, кто в кого стрелял, а раненый, кривя лицо в болезненной улыбке уверяет, что ему просто наступили на мозоль.

Коробка на платформе. Ева нащупывает на шее собаки артерию и слушает слабую пульсацию крови. Мужчине приказано улыбнуться в фотоаппарат. После чего – короткий инструктаж. За тридцать секунд Ева успевает объяснить, что если он попадется ей еще раз с украденной собакой, то будет иметь дело с разъяренными хозяевами всех пропавших за этот год породистых собак. Мужчина кивает, забыв стереть с лица улыбку для фотографии и проталкивается в закрывающиеся двери вагона.

До машины коробку довезли грузчики на багажной тележке. Матильда уложена на заднем сидении, и у Евы есть время до шести часов, которое она проводит в кафе, заказав себе две чашки кофе, грейпфрут с сахаром и шоколадные сухарики. Девушка, собравшаяся повеситься, на звонки не отвечает. Ева еще раз присоединяет к телефону приставку с магнитофоном, записывает поступившие на ее домашний телефон звонки. Потом она звонит на автозаправку, где ее вторая машина проходила техосмотр, потом она слушает музыку, задремав над остывающим кофе, и июньский тополиный снег путается в темных волосах и щекочет губы.

Подъезжая к зоомагазину, Ева пыталась представить себе хозяина Матильды, и наплывающий образ худого, измученного разведением собак научного сотрудника, вытеснял все остальные. Однако в магазине ее ждал полный энергичный мужчина, подтверждая своим внешним обликом и манерой одеваться, что «златая цепь на дубе» и малиновый пиджак – атрибуты не только «братков», но и затерявшейся в бизнесе интеллигенции: хозяин Матильды говорил со стариком по-английски, листая каталог редких животных.

Сначала Ева спросила, готов ли ее заказ, и здоровяк, оживившийся было при ее появлении, равнодушно склонился к каталогу. Старик поставил на прилавок клетку и сказал, что стоимость клетки не оговаривалась, поэтому он сам подобрал не очень маленькую, но и недорогую.

Взявшись крохотными лапками за тонкие прутья, хомяки смотрели на Еву бусинками глаз над розовыми шевелящимися носами.

– Самец обработан? – уточнила Ева.

– Все, как договаривались. Вот счет. Он больше, чем я предполагал.

Ева посмотрела н бумажку и сказала громко:

– Матильда у меня в машине.

Несколько секунд молчания, потом хозяин собаки кивает и идет на улицу. Матильда лежит в той же позе – на боку, лапы вытянуты вперед. Из обвисшей губы сбоку вытекает ниточка слюны.

– Вы хотите сказать, – задумчиво произносит выпрямившийся после осмотра собаки ее хозяин, – что я должен был оговорить, в каком виде хочу получить собаку? Само собой подразумевалось, что собака должна быть живой!