Нина Васина - Ангел Кумус

– Родной, – говорит Ева в напряженное молодое лицо, – прошу тебя, иди и скажи этим кретинам в квартире, что пауков в коробке было два. Два! – кричит она и сует ему в нагрудный карман свернутый трубочкой грязный товарный чек из зоологического магазина.

В машине, включив музыку, она успокаивается. Смотрит на часы. Половина девятого. Набирает номер своего домашнего телефона и говорит жалобно:

– Прости, Соломон! Еду.

Нанятый для непредвиденного отсутствия Евы во время приема посетителей, бывший офицер разведки, когда-то – начальник ее отца, потом театральный декоратор, а ныне инвалид второй группы, престарелый житель деревни под Курском по кличке «Соломон», уверяет Еву, что посетителей всего двое, и те уже пьют заваренный им чай и во всю рассказывают про свои проблемы друг другу. Магнитофон он включил.

Мужчина и женщина в комнате для посетителей успели познакомиться и обменяться телефонами. Мужчина при появлении Евы встает и сразу переходит к делу: он просит найти свою пропавшую вторую половину. А женщина пришла рассказать, что такое «урусуйка». Предполагая, что разговор с мужчиной не займет более тридцати секунд, Ева просит женщину пройти на минуточку в соседнюю комнату, где Соломон вручает ей несколько журналов мод. Женщина возмущенно фыркает. Дождавшись, пока Соломон прикроет дверь, Ева с обаятельнейшей улыбкой сообщает, что не занимается поисками женщин. Никогда. И встает, чтобы проводить клиента.

К ее удивлению мужчина спокойно выслушивает это и наблюдает, как она выжидательно застывает у открытой двери. Потом обстоятельно и доходчиво объясняет Еве, что его половина – не женщина.

– Неужели собака? – заводится Ева, поставив себе за самоуверенность двойку.

– Не любите геев? – интересуется мужчина. – Я тоже. Постарайтесь успокоиться и правильно меня понять. Я не знаю, что вас так расстроило, но поверьте, не стоит уделять столько сил и энергии банальнейшей смерти. Также смею заметить, что не стоит внимания и вынужденный контакт с дураками. Вот видите, я прав, – улыбается он, заметив растерянность на лице Евы. – Вы только что столкнулись и со смертью, и с дураками. А у меня пропал мальчик. Лет тринадцати. Сбежал и прячется где-то. Я не прошу его искать. Я только прошу известить меня, когда он появится у вас.

Крепкая рука с длинными породистыми пальцами протягивает Еве карточку. Ева задерживается взглядом на отполированных острых ногтях и удивленно интересуется:

– А почему вы думаете, что он появится у меня?

– Потому что на данном отрезке времени и в плоскости нашего пребывания вы – самая красивая женщина в мире. Не смущайтесь. Это так. Конечно, я имею в виду европейский тип. Аборигены какого-нибудь австралийского племени наверняка постарались бы что-нибудь добавить к вашему лицу, что-нибудь в ноздри или в губы воткнуть, а эскимосы – что-нибудь убрать лишнее. Но я надеюсь на рациональный подход к красоте.

– Я должна знать, кем вам приходится этот мальчик, – Ева устало машет рукой и идет к столу. – Вы должны подписать со мной договор, вот расценки. Я заранее предупреждаю своих клиентов, что при обнаружении нарушений закона или криминала я всегда обращаюсь к представителям правопорядка.

– Это все ни к чему, – встает мужчина. – Никаких договоров, потому что это будет обманом с моей стороны. Аванс – пожалуйста. Этого хватит на месяц ожидания, потом я приду опять, – по столу щелкает старинная монета с затертым профилем. – Как я уже сказал, этот мальчик – моя половина. Вместе мы – единое целое. А порознь – враги. Достаточная информация, по-моему, – заявляет он в удивленно-раздраженное лицо Евы, чуть кланяется и идет к двери.

Еще несколько секунд Ева в замешательстве смотрит на закрывшуюся дверь. Она слышит, как в коридоре Соломон провожает посетителя. На полировке стола монета темного золота нереальна настолько, что Ева не решается взять ее в руки. Она берет со стола карточку и читает:

«Почетный гражданин мира Дэвид Капа. Адвокат.»

– Ну и бред!

В раздражении идет в соседнюю комнату к женщине. Балуясь с длинной коричневой сигаретой, примеривая к ней то длиннющие темно-синие ногти, то яркий сочный рот, женщина с очень серьезным лицом объясняет, что такое урусуйка:

– Ну, короче, это предмет, охраняющий мою душу. Это может быть что угодно. Обычно люди покупают украшения, которые по их мнению охраняют от дурного сглаза или помогают в делах. Я, как восьмая ученица Отпевальщицы, отлично понимаю, что подобные надежды людей на магическую силу предметов не совсем беспочвенны, хоть и наивны до детского примитива. Настоящую охранную силу имеет только то, что было частью живого и ни в коем случае не покупалось. В идеале, конечно, хорошо иметь зуб повешенного или ногти убитой девственницы, но сойдет и кусок камня с урусуйского кладбища.

– Минуточку, – очнулась, завороженная ее густым низким голосом Ева, – давайте по порядку. Я ищу мужчин и животных. Я не ищу неодушевленные предметы, какого бы происхождения они не были.

– Как вы банальны, – заметила на это женщина. – Минерал – тоже разновидность жизни. Так же, как и металл, потому что все, что имеет возможность меняться со временем или под воздействием температуры свое состояние – живо! Все, что плавится, течет или застывает в морозе, уходит в пар – все это жизнь. Но! – Чтобы не дать Еве возразить, она предостерегающе подняла палец с устрашающим ногтем не менее пяти сантиметров длины, – но жизнь – это еще не значит часть живого!

– Прекрасно, – воспользовалась Ева паузой, во время которой яркий рот женщины обхватил сигарету, щеки впали, а глаза полузакрылись, наслаждаясь затяжкой. – Я только хотела сказать, что необходимо определиться с объектом поиска.

– Моя урусуйка у тестя. Он давно на нее глаз положил, – заявляет женщина, после длительного выдоха. – Он уже крал ее однажды, когда стрелялся на спор. Он думает, что не умрет, если при нем будет мой мешочек с камнями. Что все утонут, а он – нет! Я не предлагаю тебе проводить расследование. Я все знаю и так. Он влюблен в меня. Поэтому и ненавидит своего сына – моего мужа. А у мужа проблемы с нашим сыном – сын вырос и метит территорию, а папочка не хочет делиться территорией жизни. Сын терпеть не может мамочку, то есть меня, потому что я категорически не даю ему денег. И все вместе они считают меня чокнутой, неряхой, гадиной и недоразвитой идиоткой. Что не мешает верить в мои предчувствия и свято надеяться, что урусуйка спасет жизнь любому, с кем она будет в момент смерти.

Ева смотрит на шесть прозрачных колечек дыма в воздухе перед ней, проткнутых изнутри длинным жалом. От развернутой этой женщиной перспективы всеохватывающей внутрисемейной ненависти она слабеет и хватается за спасительные воспоминания собственного детства.