Нина Васина - Ангел Кумус

Вера старательно обходила опавшие листья, постукивая тонко каблучками. Шла, понурив голову, как всегда, стараясь не смотреть на людей, сцепив рукой у подбородка мохнатый воротник. Постояла на автобусной остановке, приглядела автобус и растерялась – она очень боялась сесть в переполненный. Выходящие из автобуса и входящие в него быстро разделились на две враждующие группы, одна из этих групп втянула Веру в себя, вот она уже у двери, и вдруг ясно – мужские руки на ее ягодицах – ее втолкнули в автобус. Она прижала руки к груди, медленно повернула голову.

– Рассусоливаете.. Двигаться надо побыстрей, или на такси разъезжать! Что уставилась?

Вер с ужасом закрыла глаза.

– И чего подмигивать? – говоривший был тучен, небрит, прижимал подмышкой измученный портфель командировочного, – Да ты не бойся, – он вдруг перешел на доверительный тон, – Я тебя и обратно вытолкаю, интеллигенция сопливая. До чего страну довели!

Вер робко потрогала плечо стоявшего рядом и жующего молодого человека в огромной меховой шапке.

– Пожалуйста. Я вас очень прошу, если вам не трудно. Уберите ногу.

– Чего?

– Вы стоите на моей ноге. Если вас не затруднит…

– Нигде я не стою, – он для верности потоптался, Вер застонала. Она внимательно рассматривала юношескую щеку, ворох лисьих ворсинок от шапки, словно росших повыше этой щеки, думала о его матери, какой он был маленький в кроватке, и вдруг начала плакать.

Лисья шапка дернулась у ее лица, защекотала и пахнула грустной убоинкой зверька, он заорал:

– Да что мне, взлететь, что-ли?!

– Нет, ничего. Стойте, как вам удобно. Я от другого. Это нервное. Стойте…

« Он хороший, не курит, любит кого-нибудь.. улыбается иногда… гад. Как больно, надо было идти пешком, подумаешь, четыре остановки.. он хороший,» – Вер закрыла глаза, и слезинки вытолкнулись и убежали по щекам, – «Еще этот директор в школе будет сейчас издеваться, а Су самая красивая в школе, всегда издеваются, когда кто-то красив, все хотят сделать или гения или проститутку… Не употреблять таких слов, он хороший, только грубиян, скотина, гад, когда же он перестанет топтаться?! Как плохо я думаю, но ведь я больше никогда его не увижу. Я не буду знать, что с ним случилось. Всегда утешаю себя. Какие у него глаза голубые…»

Вер смотрела в упор, не замечая, как на лбу молодого человека выступили капельки пота, он вытерся шапкой, не в силах отвести взгляд и стал пятиться с ужасом, топча чьи-то ноги, в глубь автобуса.

– А ну пойдем! – ее схватил за руку командировочный и выдернул из автобуса. Вера хватала воздух ртом, ничего не понимая. – Нечего пялиться на сосунков, все ноги оттоптал!

Вер отбежала немного и прижалась спиной к стене здания, ее трясло.

– Ну ведь хочешь, хочешь, а? Я же видел, как ты на него смотрела! Сейчас такси поймаем, чтобы никто ног не топтал… Эй! – он заорал и кинулся к дороге. Потом проволок ее от стены к машине и закинул на заднее сиденье почти влежку.

– Ласточка ты моя, зозулька! Куда едем? – спросил он скорее себя, чем ее, но Вера быстро и отчаянно пробормотала:

– В школу едем! Едем в школу!

– К черту школу, в гостиницу едем, гори огнем мое заседание! Эх, жизнь моя!

– Мне надо в школу, – бормотала Вер, отодвигаясь подальше и стуча зубами, – Я хочу в школу…

Командировочный ловко обхватил ее руками и вдруг звонко оттянул поцелуем щеку.

Таксист покрутил головой и достал сигарету:

– А гостиница какая?

– Дайте сигарету, – почти заорала Вер и спасительно схватила за руки шофера.

– Зажигалочку? – командировочный пыхтел и рылся в карманах брюк, ему мешал большой шарф и скорее уютный чем безобразный живот.

– Вы мне очень нравитесь, – забормотала Вер, затягиваясь, – Просто вы очень хороший, да…

Шофер удивленно посмотрел на нее в зеркальце.

– Вы такой добрый, да, когда-то вы были маленьким мальчиком…

– Да чего ты боишься? В первый раз, что ли? Замужем? Такая цаца!

– Я не цаца! А вы очень хороший, добрый, и еще…

– Что ты заладила «добрый, добрый», у меня другие достоинства, – он подмигнул шоферу и громко засмеялся. Вер с ужасом рассмотрела его зубы и пробормотала:

– Мне плохо…

– А мне хорошо, сейчас дерябнем в номере, станет все нормально, не трусь! – он ловко задрал полу ее пальто и просунул руку по ноге.

Вер словно во сне спокойно затушила сигарету о его щеку.

Командировочный завизжал тонко и откинулся, Вер дернула с силой шофера за плечо:

– Сейчас, через пару кварталов налево, в школьный двор.

– Ну, цирк, да и только, – шофер таращился в зеркальце.

– Вы умрете, – Вер спокойно смотрела на командировочного, наливающегося краской злобы, – Я вас предупреждаю, еще можно что-нибудь сделать, хотя… Вы умрете.

– Ах, ты..! – командировочный захрипел и схватился за горло.

– Я вас ненавижу, ничего не могу с собой поделать, извините.

Вер вышла из такси, шофер задержал ее ласково за руку:

– Я вас никогда не встречал, одна работаете?

Вер осторожно высвободила руку и пошла к школе.

– Я просто торчу! – прокричал таксист и развернулся, – Всегда к вашим услугам! Таксопарк номер пять! Коля-музыкант!

Вер поднималась по ступенькам и плакала.

Таксист оживленно рассказывал командировочному, что нужно иметь нюх на подобных дамочек и никогда не лезть не в свои сани. Он с восторгом вспоминал ее детский лепет «хочу в школу» и говорил, что ей цены нет.

Командировочный завалился на заднем сиденьи, изо рта у него стекала струйка крови, глаза были выпучены, пальцы рук чуть подрагивали.

Заведующий хирургическим отделением больницы в третий раз повторил молодому полицейскому, что санитар морга не пьет.

– Ну непьющий он, поймите, хоть это и звучит странно, непьющий!

– От него пахнет.

– Конечно, пахнет, моя медсестра вплеснула ему насильно, когда он…

– Медсестра пьет?

– Медсестра пьет, – радостно согласился врач. – И я пью, ей богу, а санитар морга не пьет!

– Это ненормально.

– А вы пьете, вот давайте так: вы – пьете?

– При чем здесь я, я при исполнении.

– А если я вас при исполнении спиртом оболью, вы что, станете пьющим?

– Это с какой целью? И потом, смотря как облить.

– Давайте по фактам. Вот документ, видите, этого человека приняли, когда он был мертв!

– По документам, конечно, но если разобраться…

– Множественные разрывы, внутреннее кровоизлияние… Вот! Доставил таксист пятого таксопарка. Его данные.

Полицейский повернулся к кушетке, на которой стонал с повязкой на лбу санитар.

– Таксиста мы допросили.

– Меня опять тошнит, – громко сообщил санитар.

– Дайте судно, ей-богу, кто здесь есть! – доктор заходил нервно по маленькому кабинету, хлопнул дверью, вздохнул и полез под кушетку за судном.