Чингиз Абдуллаев - Фактор страха

– Вы с ним разговаривали, – сказал Романенко, – у нас есть доказательства.

– Я разговариваю с десятками людей. Что из этого? Сегодня утром, к примеру, я вел разговор с продавцом газет. Это не значит, что он мой друг.

– Хватит, Галкин, – прервал его Романенко, – я устал, и у нас нет времени. Вчера вы позвонили Шпицыну за минуту до того, как он перезвонил другим людям. И сообщили ему что-то настолько важное, что тот даже позвонил трупу.

– Как вы сказали? Трупу? Это интересно. Не знал, что существует связь с потусторонним миром.

– Вы ее наладили, – вмешался тут в разговор Дронго.

– Я? Наладил? О чем вы говорите?

– О связи с потусторонним миром, с покойником.

– С каким покойником? – запсиховал Галкин.

– С трупом. Вам нравится вести беседы с трупом, – пояснил Дронго.

– Хватит, – вышел из себя хозяин, – не хочу больше с вами разговаривать. Все это какой-то бред.

– А я хочу, – мрачно заявил Дронго. – Вы ошибаетесь, если думаете, что все кончилось. Для вас все только начинается.

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Он плеснул себе в бокал коньяку. Рука у него при этом дрожала.

– Вы все прекрасно понимаете, – спокойно продолжал Дронго, – могу напомнить, как это было. Кредиторы Чиряева, опасаясь, что он не вернет долг, подставив его бывшую любовницу, сделали гнусные фотографии, которые отправили и Чиряеву, и его помощнику Очеретину.

Квартиру, где были сделаны снимки, предоставил Вадим и, чтобы подстраховаться, позвонил вашему другу. Тот, в свою очередь, перезвонил вам. У нас есть телефонные распечатки, поэтому отпираться бессмысленно, вы ведь умный человек, Галкин, все понимаете. Когда вы позвонили Шпицыну, Очеретин был уже убит. А Шпицын, видимо, не доверяя вам, перезвонил Очеретину и нарвался на водителя, который как раз в этот момент поднялся в квартиру. Если бы водитель не взял мобильного телефона Очеретина, мы бы ничего не узнали. Но он услышал телефонный звонок, открыл дверь, взял аппарат, и разговор был зафиксирован компьютером. Вот, собственно, и все.

– Болван, – в сердцах сказал Галкин, и непонятно было, относится это к Шпицыну или к водителю.

– Вам позвонил человек, которому вы, безусловно, доверяете, – продолжал Дронго, – ему удалось подключить телефон к компьютеру. И все получилось бы. Но он не учел одного фактора. Самого важного, фактора страха. Он боится быть узнанным. Боится, что его вычислят. И я действительно его вычислил.

– Не желаю вас слушать, – заявил Галкин, – не понимаю, о чем вы говорите.

– Прекрасно понимаете. Думаю, у вас есть другой его телефон.

Галкин залпом выпил коньяк.

– Нет у меня никакого телефона. Я ничего не знаю.

– Есть, – убежденно сказал Дронго, – но вы его нам не дадите. Потому что боитесь этого воскресшего мертвеца больше, чем всех вместе взятых прокуроров и следователей на свете. Я прав?

– Кажется, я знаю, кто вы такой, – сказал Галкин, плеснув себе еще коньяка и залпом выпив его. Он быстро пьянел.

– На Чиряеве висит долг в три миллиона долларов, – продолжал Дронго, – а он вместо того, чтобы его возвратить, приказал своим людям начать войну в городе. И об этом вы тоже знаете. Но войну вы могли начать только в одном случае: рассчитывая на поддержку воскресшего мертвеца.

Романенко слушал, не произнося ни единого слова. Знал по опыту, что лучше не мешать Дронго, который неизменно добивался успеха.

– Вы рассчитывали, что Чиряев либо останется в Берлине, либо его выдадут Москве, а вы приберете к рукам все его имущество. Но в этом случае вам пришлось бы платить все его долги, и, если вы решили поддержать Шпицына в его войне, значит, знали точно, что эти долги кто-то заплатит.

– У вас богатая фантазия, Дронго, – выдавил Галкин, – так, кажется, вас зовут?

– Совершенно верно, – кивнул Дронго, – спасибо, что узнали меня. Впрочем, и обо мне вам наверняка рассказал наш общий знакомый. Но вы просчитались. Начав войну, не учли, что на сцене появится группа Романенко и ваш покорный слуга и спутают вам карты.

– Не выйдет, – бросил Галкин, – ничего у вас не получится. Мы войны не хотим.

– И именно поэтому сожгли товар наркоторговцев, которым Чиряев тоже задолжал? Чтобы окончательно испортить его отношения с кредиторами? Чтобы он не смог сюда вернуться и вы прибрали бы к рукам всю его собственность?

– Ничего мне не нужно. Я обычный бизнесмен.

– С пятью судимостями, – с иронией присовокупил Дронго.

– Ну и что? – зло спросил Галкин. – Я давно завязал.

– А теперь послушайте меня, Шахматист. Вы ведь умеете просчитывать ходы, недаром получили такую кличку, – продолжал Дронго, бросив взгляд на Романенко и получив его молчаливое одобрение. – Кто-то придумал подлый трюк с Галиной Сиренко, свел ее с подлецом Хатылевым. Кто-то через бывшего сотрудника КГБ Арсения Попова передавал инструкции Хатылеву. Примерно так же использовали и Вейдеманиса.

– Не слышал такой фамилии.

– Охотно верю. Но именно он искал по всей Европе Труфилова.

– И этой фамилии не слышал.

– А вот в это позвольте не поверить. Наверняка слышали. Более того, вы знали, что именно он будет давать показания против Чиряева. Теперь дальше. Кто-то очень точно рассчитывал все мои действия. И не только мои, но и всей группы Романенко. Но самое интересное, когда ему нужно было что-то передать Жучковой, он не звонил ей, а писал записки, чтобы не узнала голоса, если когда-нибудь его слышала. Ясно одно: это был не Артемьев. Артемьева застрелили месяц назад.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил Галкин.

– Вы знаете, кто за всем этим стоит. Более того, именно он позвонил вам, сообщив о возможном убийстве Очеретина, и этим выдал себя. Такая мгновенная реакция только у одного человека. У того, на которого вы рассчитываете, чтобы занять место Чиряева. Это ваш главный козырь, Галкин. Если хотите, могу назвать его имя.

– Уходите, – вскочил на ноги Галкин, – убирайтесь! Я не хочу с вами разговаривать.

– Вам больше покойники по душе? – невозмутимо осведомился Дронго. – С полковником Кочиевским вы ведете беседы.

Ошеломленный, Романенко дернул рукой, сбросив на пол стакан. Галкин с ненавистью посмотрел на Дронго и прошипел:

– Жаль, вы не стали сегодня трупом. А ведь могли!

– Передайте ему, что я жив, – сказал Дронго, – но не буду настаивать на эксгумации его несуществующего трупа. И скажите, что я его все равно достану. До свидания.

Когда они сели в машину, Романенко сказал:

– Может, объясните, что происходит?

– Я с самого начала был убежден, что неизвестный аналитик кто-то из посвященных в детали всех этих событий. По почерку догадался. Во-первых, желание о себе заявить. Люди маленького роста страдают обычно «наполеоновским комплексом». А Кочиевский, можно сказать, коротышка. Во-вторых, он использует бывших сотрудников КГБ и МВД, не доверяя уголовной шпане. Это, если хотите, его фирменный знак. Жучкова вполне могла узнать его голос, видимо, в свое время он звонил Артемьеву. Поэтому он и пользовался модулятором, изменявшим голос, или же писал ей записки. Мгновенная реакция всегда была отличительной чертой Кочиевского. Ну и наконец сам факт его гибели. Ведь он не застрелился. Сгорел в собственной машине, что маловероятно для полковника военной разведки. Экспертиза показала, что он сначала застрелился, а потом сгорел.