Чингиз Абдуллаев - Фактор страха

Вспомните, Гарибян говорил, что отпечатки пальцев подделать невозможно. А там был сгоревший труп. Стал бы Кочиевский думать о своем трупе после того, как застрелился? Вряд ли. У полковника всегда была железная логика. Приятно иметь дело с достойным противником. Хотя сегодня он заставил меня дважды переодеваться. Он знал, где я живу, знал, в какой больнице Вейдеманис, и еще множество всяких деталей, известных лишь ему одному. Экспертиза установила, что он поджег машину и в этот момент застрелился. А я думаю, что он застрелил какого-то беднягу, подбросив труп в машину, и сжег ее, чтобы замести следы.

– Вы меня почти убедили, – сказал Романенко, – но, если это действительно Кочиевский, вам грозит нешуточная опасность.

– Нет. Пока нет. Галкин не рискнет звонить ему прямо сейчас. Подождет до утра, чтобы найти другой телефон. Наши разговоры о телефонных распечатках его явно смутили. Он найдет способ связаться завтра с «погибшим» полковником. Но если я прав, совершенно непонятно, почему Кочиевский все еще в Москве. Что ему нужно? Почему он так упорно поддерживает Чиряева? Почему свел Галину с Хатылевым и следит за расследованием дела? Почему не угомонится? Почему?

– И вы знаете ответы на все эти вопросы?

– Знаю. Деньги. Ради них он воскрес и готов буквально на все. Ему плевать на Чиряева. Он использует Галкина, играя на его честолюбии. Но главное для него – три миллиона долларов. Я понял, почему он стремится избавиться от меня. Я фактор страха. Он боится только меня. Однажды он проиграл мне, имитируя самоубийство. Теперь ему нужно меня убрать, чтобы без проблем завладеть деньгами. За три миллиона долларов он будет драться. Этим и объясняется его интерес к вашему расследованию и желание освободить Чиряева. Ради этого он и устранил Труфилова. Ему нужен живой и невредимый Чиряев, чтобы завладеть тремя миллионами долларов. Он собирается обмануть всех и знает, что только я могу ему помешать.

– Вы уже помешали, – сказал Романенко, – знаете, мне бы хотелось взять вас к нам на работу. Вы ведь юрист по профессии.

– Все не так просто, – усмехнулся Дронго, – вы же знаете, что это невозможно.

– Теперь я уверен в успешном завершении нашего расследования, – сказал Романенко.

– Пока не надели наручники на всех чиновников, связанных с Ахметовым, говорить об этом рано.

Этой ночью он остался в своей квартире совершенно один. Несмотря на его возражения, Романенко приказал оставить у дома охрану с офицерами ФСБ на всю ночь. В третьем часу, уже собираясь лечь, Дронго спустился вниз и увидел, что оба офицера мирно спят в машине. Он постучал в стекло.

– Что случилось? – спросил один из них, моментально проснувшись.

– Можете ехать домой, – сказал Дронго, – вам разрешено. Звонил Романенко.

– У нас свой начальник, – возразил, протирая глаза, второй офицер.

– Он тоже звонил, – отмахнулся Дронго, – уезжайте. Спасибо за все.

Он поднялся наверх и лег спать. Утром проснулся в одиннадцать часов, радуясь, что никто его не разбудил. Прошел на кухню, заварил чай, выпил чашку, побрился, оделся и уже собрался уходить, когда заработал подключенный к Интернету компьютер.

– Ты все-таки меня вычислил, – передал полковник.

«Молодец Галкин, – усмехнувшись, подумал Дронго, – нашел-таки возможность сообщить Кочиевскому, что я его разоблачил».

– А ты думал, у меня ничего не получится? – спросил Дронго.

– Ты очень везучий, – сказал полковник.

– Надеюсь, мой компьютер не взорвется? – спросил Дронго.

– Ты еще и шутник. Не боишься меня? Вдруг я стою у тебя за дверью?

– Не боюсь. Тебе только что сообщили обо мне. Ты думал, меня уже нет, но ошибся.

– Чего ты хочешь? – спросил полковник.

– Ты знаешь чего, – ответил Дронго, – помочь Романенко завершить расследование. И знаю, чего хочешь ты.

– Тогда не будем друг другу мешать.

– Не получится. Я тебе не верю.

– Ведь можно договориться, – сказал полковник.

– После того, как ты столько раз на меня покушался?

– А ты меня убил, – сказал Кочиевский, – мои родные считают меня мертвым. Мне тяжелее, чем тебе.

– Ты сам себя убил, потом воскресил.

– Я не хочу начинать все сначала. С меня хватит. Я хочу исчезнуть из Москвы и никогда больше здесь не появляться.

– На каких условиях будем договариваться? – спросил Дронго. Он вдруг вспомнил про Зиновия Михайловича, поднял трубку, набрал нужный номер.

– Прежде всего ты должен согласиться на переговоры.

– Нет. Прежде всего ты мне скажешь, на каких условиях собираешься вести переговоры. Чего именно хочешь?

В это время Зиновий Михайлович снял трубку и Дронго быстро сказал ему:

– Он сейчас связался со мной. Постарайтесь выяснить, где он находится.

– Если я скажу, чего хочу, ты поймешь, чего я не хочу.

– Не нужно хитрить. Говори условия.

– Ты оставляешь меня в покое на два дня, после чего я сдаю тебе всю компанию. Всех покровителей Ахметова. Согласен?

– Давай наоборот. Ты сдаешь мне всех покровителей Ахметова, а я тебя не трогаю два дня.

– Исключено.

– Тогда не обещаю тебе спокойной жизни.

– Напрасно ты ввязался в эту игру, рано или поздно проиграешь. Задействованы слишком мощные силы.

– Не люблю сдаваться в середине игры, думаю, еще не вечер. Посмотрим, что будет дальше.

– Тебе все равно не дадут закончить расследование, давай договоримся по-хорошему.

– Мне нужны имена и факты.

– Тебе никто не говорил, что ты упрямый идиот?

– Зачем ты послал своих боевиков в больницу? – вопросом на вопрос ответил Дронго. – Это ведь была глупость.

– Это киллеры Чертежника пришли отомстить тебе за Хашимова. Мой киллер никогда не ошибается, ты это знаешь.

– Гарантирую тебе один спокойный день в обмен на твоего киллера.

– Не поменяю его даже на три. Это моя страховка на крайний случай.

– Опять офицер КГБ. Или на этот раз МВД? Ты ведь не любишь иметь дело с уголовниками.

– Догадайся сам, – полковник явно занервничал, – у тебя слишком богатое воображение. Ты слишком много знаешь. Тебе пора умереть.

– Не согласен, поскольку не в пример тебе не смогу воскреснуть. Кого ты убил, кого подставил вместо себя?

– Никого. Это был я.

– Не рассказывай сказки. Я не поверил в обгоревший труп, потому что знаю, на какие подлости ты способен. Тебе нужно было сжечь труп, чтобы не было отпечатков пальцев.

– Не лезь не в свое дело.

– Значит, это был кто-то другой? Я ведь могу потребовать эксгумации трупа. Представляешь, какой поднимется скандал?

– Не нужно. Мои родные и так настрадались. Ты ведь человек гуманный.

– Кого ты убил?

– Бомжа. Обычного бомжа. Он даже не понял, как все случилось. А потом я вырвал свои коронки и бросил в машину. Пришлось лечить зубы, но это было убедительно. Кроме тебя, все клюнули. Я даже ходил на свою могилу, носил цветы. Ощущение необычное. Не хочешь попробовать?