Елизавета Михайличенко - Неформат

Я мысленно ответил Саньке: «Не только без транспорта и паспорта, друг мой, еще и без связи.» Оставался, правда, выданный мне Санькой мобильник, но в нем закончилась карточка. Надо было купить новую, пока деньги еще водились. Принимать звонки я мог, а сам звонить уже нет. Только кто мог мне звонить, если номер знал лишь Санька.

Быстро и окончательно стемнело. Стало неуютно. Даже телевизора у Светика в логове не было почему-то. Чем она тут занимается вечерами? Воет на луну с шарпеем на два голоса, что ли. Впрочем, луна у нее прямоугольная, люминесцентная, находится на втором этаже… И если Светика нет уже так долго, то я должен взволноваться и даже предположить худшее. А значит, имею право и даже просто обязан предпринять все меры для ее розыска. А мера у меня одна — связаться с нашим общим шефом и получить ценные указания. Не на такой ли случай дала мне Светик адрес и пароль их секретной гостевой. Предвидеть, что шарпей сгрызет трубку, правда, было сложно, но на то у нее и бабка-ведьма.

Собственная несокрушимая логика подвигла меня, почти не испытывая угрызений совести, подняться на второй этаж и проникнуть в светелку. О'Лай последовал за мной с виновато-озабоченным видом. Он явно осуждал мой прорыв в святая святых, но ведь и выпито уже вместе было немало.

Светелка меня потрясла. Это была просторная комната, практически на весь второй этаж, со скошенным деревянным потолком. В углу лежал татами с симметрично разложенными подушками. В противоположном углу темнел тяжелый письменный стол, явно того же происхождения, что и генеральский мундир. Аккуратная стопка чистых листов. Компьютер с множеством прибамбасов — наушники, сканер, колонки навороченные, вычурная мышь, вебкамера. Офисное кресло на колесиках. На стене — огромный постер с фотографией жалкого цветочка посредине бесконечного снежного пространства. Всё. Даже штор на окнах не было. Пустынный неформат.

— О-па… — только и смог сказать я О'Лаю. Тот подбежал к стенке и заскулил. Там оказалась невыраженная дверца, а за ней — гардеробная комната, только и всего. Шмотья было много. О'Лай занырнул туда и сразу же вернулся, принеся мне маленький расшитый тапочек. Его он выронил прямо у моих ног, а сам ушел за вторым, который рядом со мной уже не положил, а унес на татами. Затем, виновато скосив взгляд, вернулся ко мне и забрал первый тапок тоже. Сам он улегся на пол, рядом с татами. Тяжело вздохнул и, уставясь на меня, шевелил складками на морде, явно мучаясь — правильно ли распорядился священными атрибутами.

Компьютер, видимо, был включен, во всяком случае экран засветился, лишь я коснулся прозрачной мышки, где бултыхалась в какой-то жидкости золотая рыбка. Адрес тайной гостевой мне даже набирать не пришлось — браузер его знал. Введя пароль, я увидел, что свои диалоги Светик с Умницей не стирали. Очень интересно!

Я отмотал «пьесу» на неделю назад и прочитал, как Умница описывал Светику с кем ей придется работать: «Формулируй ему все доступно и однозначно. Мутант туповат и приземлен. Выпить, изменить жене, поймать мелкого воришку и запугать — вот его основные радости». Я невольно прочитал эту фразу глазами Левика. «Я сразу так и сказала Левику: „Мутант — это твой отец“» — зазвучал в ушах торжествующий тещин голос.

Я не мог отделаться от ощущения, что Левик читает этот разговор вместе со мной. Поэтому лишь наскоро просмотрел его, чтобы минимизировать слишком черные эмоции, но и не пропустить чего-нибудь действительно важного. Так, узнавая новое о себе, я добрался до уже известного мне диалога из Интернет-кафе у актерского агентства. Потом, вплоть до захвата Плоткина, Светик держала Умницу на голодном информационном пайке, а он понимал, что вышел из доверия, но не понимал почему и заметно нервничал.

Только сегодня, под утро, у них состоялся неформальный разговор. Когда Светик поднялась к себе «в сетке порыскать» про уставную форму еврейской одежды, в гостевой ее ждало сообщение шефа. Умница информировал, что Плоткин, оказывается, двоеженец. Вторая его свадьба состоялась недавно в Москве, проходила по всем религиозным еврейским законам — с хупой и ктубой. Светик на это упорно отвечала «да лана %-)))» и подчеркнуто не желала верить — потому что, даже если и правда, то откуда Фима, в Израиле, мог это узнать. А Умница злился и постепенно выбалтывал лишнее. Получалась такая примерно картина — гостей на брачной церемонии почти не было, и поэтому свадьбу можно было бы считать весьма скромной, если бы не сумма, которую обязался выплатить жених в случае развода. Кажется, ктуба Эфраима могла попасть в книгу Гиннеса. Во всяком случае, заявленная сумма оказалась настолько большой, что даже малое количество потрясенных свидетелей не удержало информацию, и весть о ктубе «русского израильтянина» долетела до Святой Земли, обсуждалась в определенных кругах и дошла до Умницы. А Умница уже сумел связать эту историю с Эфраимом Плоткиным и даже умудрился узнать у ставившего им хупу раввина имя жены — Дина Гельман. Еще раввин сказал Умнице, что она очень красивая.

Тут Светик продолжила театр для себя. Она, наконец-то, поверила во вторую жену и обрадовалась, что это очень облегчает их задачу. Найти красавицу Дину Гельман-Плоткину, это ей «как 2 байта переслать», а сам молодожен, конечно же, сразу даст гет для первой жены, странно, что он до сих пор этого не сделал — зачем же ему быть уголовником, когда можно им не быть.

Умница озаботился и начал многословно объяснять Светику, что все не так просто. Что Эфраим Плоткин — полный отморозок, что теперь ей надо быть очень осторожной, поскольку отморозки непредсказуемы, и этот ужасный Плоткин способен вообще неизвестно на что. Ведь если раньше он был просто сбежавшим мужем, то теперь он скрывающийся преступник и он это сам отлично знает. Не надо забывать про труп артиста Кабанова. Все это, конечно, как-то связано. Поэтому ни в коем случае не надо требовать от него гет, вообще нельзя вступать с ним в любой контакт, это будет делать специально обученный раввин. А надо просто его выследить. И незаметно наблюдать, чтобы сдать его след профессионалу. И вот еще что, любую самодеятельность Мутанта и Оксюморона — резко пресекать. Главное — не спугнуть.

Светик с этим согласилась и принялась расспрашивать Умницу об особенностях религиозной еврейской униформы.

Самым интересным было не то, что Светик не доложила Умнице о поимке Плоткина, а то, что она искренне обрадовалась новым сведениям о жене, словно они действительно должны были помочь его найти. Светик вернулась к нам непривычно оживленная. А уходила мрачная, угрожающе напомнив мне: «Я тебя предупреждала, ахха». И что интересно, нам она о второй жене ни слова не сказала. И вообще, вернувшись, вела Светик себя странновато. Весело и неадекватно. Тогда я отметил это и решил, что от усталости и недосыпа, да и вообще — нервишки, разрядка. Или приняла что-то.