Марина Серова - Мечта пирата

– Классная вещь! – похвалил мясной рулет Тимофей. – В каком ресторане заказывали? Я потом матери скажу, чтобы тоже его заказала.

– Это не из ресторана, сама готовила, – соврала я, чтобы не впутывать в дело тетю Милу.

– Что, серьезно? – изумился Тимофей. – А по виду совсем не подумаешь, что вы умеете готовить.

– Внешность обманчива, – заметила я. – Так, значит, сейчас ужинаем, потом ты посидишь здесь, а мне надо съездить навестить твоего дядю. Дверь никому не открывай. Если будут стучать – молчи. По сотовому никому не звони. Если я не вернусь утром, то ровно в семь отключишь здесь в шкафу глушилку. – Я показала ему место установки генератора помех и как он отключается, а затем продолжила: – Отключишь и позвонишь мне. Если я не отвечу, то, значит, я либо попалась, либо погибла. В этом случае собираешься и идешь домой. Также ты можешь звонить мне в самых экстренных случаях, если нет другого выхода.

– Какие-то безрадостные перспективы, – пробурчал притихший Тимофей, глядя на меня.

– Не дрейфь, я думаю, все обойдется, – заверила я клиента.

Информация оказалась верная. Денис Андреевич Старков сидел в дальнем углу бара в компании каких-то двух синюшных девах. На вид ему еще не было и сорока. Высокий, плечистый, одетый в джинсы, серую рубашку и кожаный жилет. На лице еще сохранились остатки былой красоты, но взгляд у него был совершенно невменяемый. Он вяло отмахивался от девиц, а те просили, чтобы он их угостил. Представив себя обитательницей тарасовского дна, я решительно шагнула к столику. Одна из девиц пьяным голосом сообщила второй, что оставила дома годовалого ребенка, и он, наверное, уже оборался и поднял на уши всех соседей.

Мой голос заставил их вздрогнуть:

– А ну, пошли отсюда, шмары!

– Чего ты сказала? – с вызовом начала одна, протягивая ко мне руку, однако договорить не успела. Я сломала ей указательный палец и выкинула из-за стола. Второй приставила к животу вилку, посоветовав:

– Лучше валите, пока можете, а то сейчас моя братва подтянется, и вам вообще будет жопа! – Обе синявки мгновенно испарились. Денис, глядевший на дно своего стакана, казалось, ничего происходившего вокруг не заметил, или ему просто было по барабану. Однако потасовку заметил охранник. Он подошел ко мне, но я с ходу объяснила, указывая на Дениса: – Мой муж болеет, у него СПИД, ему совсем нельзя пить, помогите довести его до машины. – Охранник от моих слов позабыл, зачем он вообще шел. Отшатнувшись от меня, как от чумы, он дрогнувшим голосом произнес:

– Валите оба отсюда. И лучше бы я вас здесь больше не видел.

– Да, да, конечно, нет проблем, – поспешно согласилась я и потянула упиравшегося Дениса из-за стола: – Пошли, милый, я отвезу тебя домой.

– Пошла ты! Кто ты вообще такая? – заревел он в ответ и вырвался.

– Родной жены не узнает, – со слезами в голосе посетовала я охраннику и саданула «мужа» кулаком в солнечное сплетение, затем придержала, чтобы он не упал на пол, и незаметно для окружающих придавила ему сонную артерию. Через несколько секунд Денис полностью отключился.

Стиснув зубы, я подхватила мужчину под мышки и потащила к дверям. Он, правда, был неподъемным, но на тренировках со штангой в спортзале в удачные дни я выжимала до сотни килограммов, так что преимущество перед любым неподготовленным мужчиной у меня было, несомненно, огромное.

В голове звучали ворчания тети Милы: «Не поднимай тяжелое, Женя, а то будет загиб матки, и не сможешь рожать». Хорошо ей говорить, сидя дома в теплой квартире. Мои противники обычно все как на подбор кабаны, и постоянно приходится кого-нибудь куда-нибудь тащить. Усадив Дениса на переднее сиденье угнанной по дороге «Нивы», я пристегнула его ремнем безопасности, закрыла и заблокировала дверцу, а затем откинулась на водительском сиденье и выдохнула, подумав, что в следующий раз надо грузчиков нанимать. По лобовому стеклу барабанили крупные капли дождя. Погода расквасилась совсем некстати. Ну, ничего, бывало и хуже. Я покосилась на Дениса. Он безвольно уронил голову на грудь и тяжело сопел. Главное, чтобы по дороге не начал чудить. Однако отдыхать было некогда. У меня сегодня были еще дела.

Дела эти заключались в небольшой поездке до Тарасовского аэродрома. Между взлетным полем и дачным поселком пролегала широкая лесополоса, засаженная дубами. Именно до нее я стремилась добраться. Место там было глухое, и крики допрашиваемого вряд ли кто услышит. Потом, мрачные дубы, холод, темнота – лучшие средства предварительной психологической обработки. В такой обстановке любой расколется, если подумает, что смерть близка. Ощущение близости смерти я бралась организовать собственными силами.

Асфальтовая дорога быстро кончилась. Я съехала на щебенку, а потом и вовсе пошла разбитая грунтовка. Чтобы не завязнуть в грязи, я остановила машину, выволокла из багажника связанного бизнесмена и потащила за ноги волоком по глинистой жиже. Тащить было легко, клиент скользил, но здорово весь перепачкался. В лесу начались колдобины, корни да всякие сухие ветки. Я почувствовала, что они оживили Дениса. Он задергался и огласил ночь своим глухим мычанием. Я дала ему пинка под зад и потащила быстрее. По моим расчетам, я уже была где-то посередине лесополосы. Впереди открылась поляна со следами костра.

На глаза попалась яма и куча земли рядом с ней. Не иначе, кого-то хотели похоронить. Потом я увидела объемистый мешок с мусором и поняла, что отдыхавшие здесь люди хотели закопать мусор, оставшийся после себя, начали копать яму, но потом почему-то передумали, бросили все так и свалили. Предварительно связав и заклеив ему рот скотчем, я оставила Дениса на поляне и сбегала к ближайшей пустой даче. Там нашла в сарае лопату, вернувшись, раздела Дениса до трусов, сняла ботинки – все это было нужно для усиления психологического эффекта. Сложила одежду в узел и закинула в багажник машины. Потом слегка попинала все так же связанного пленного, и он как-то быстро, на раз, пришел в себя. В глазах ни намека на хмель. Страх и холод быстро протрезвили его. Освещая лицо мужчины фонариком, я сорвала скотч, закрывавший его рот, и посоветовала последний раз посмотреть на звездное небо и помолиться. Затем положила фонарик так, чтобы он освещал яму, и принялась копать. Он все видел.

– Кто т-т-ты, что т-ты хо-хочешь? – прозвучал в темноте его дрожащий, срывающийся голос.

– Какая разница, кто я, а что я хочу, ты и так понимаешь, – бросила я равнодушно, не прекращая копать.

– Ты, ты, что же, хочешь похоронить меня живьем? – со слезами в голосе спросил он.

– Что я, зверь, что ли, какой? За кого ты меня принимаешь? – возмутилась я. – Перед тем как похоронить, я забью тебя лопатой.