Андрей Воронин - Последний самурай

— Это кто же такая? — подозрительно спросил Мещеряков.

— Да так, — отмахнулся Иларион, засовывая под мышку конфеты и взяв букет. — Ничего особенного. Это я про стихи. В общем, будь здоров, я еще загляну.

«Стихи, — подумал Мещеряков, глядя на закрывшуюся за Иларионом дверь. — Читательская конференция… Новое дело Что же это за поэтесса такая таинственная, и с каких это пор читатели на конференциях дарят авторам помимо цветов еще и наборы шоколадных конфет?»

Тут его осенило. Отпустив короткое ругательство, полковник приподнялся на руках и посмотрел в окно, вытягивая шею, как гусь, чтобы лучше видеть. Ждать пришлось недолго. Вскоре на парковой дорожке у засыпанного снегом фонтана появился Иларион. Он остановился возле пустой цементной чаши и огляделся по сторонам, кого-то высматривая. Из соседней аллеи выбежала девушка в короткой шубке. Голова у нее была непокрыта, густые каштановые волосы рассыпались по плечам. Она подбежала к Забродову, на секунду прильнула к нему, а потом отстранилась и, видимо, что-то спросила. Забродов ответил, махнув рукой в сторону больничного корпуса. Девушка повернула голову, и Мещеряков узнал ее Потом двое у фонтана повернулись к нему спиной и рука об руку зашагали по аллее в сторону выхода.

— Вот негодяй, — пробормотал полковник и, не удержавшись, расплылся в широкой улыбке.

Он немного полежал на спине, глядя в потолок и отдыхая после непривычных усилий Потом дверь палаты распахнулась, послышалось до отвращения знакомое звяканье, и, повернув голову, Мещеряков увидел медсестру Танечку. В руках у Танечки был накрытый стерильной салфеткой поднос со шприцами. Полковник закряхтел и начал переворачиваться на живот. Впрочем, сегодня пережить уколы было легче, чем обычно: Мещерякова согревала и подбадривала мысль о спрятанной под подушкой фляжке с армянским коньяком.