Джеффери Фарнол - Седина в бороду

- Зачем же ты купил ее?

- Во-первых, потому что продавалась только эта палатка, и, во-вторых, издалека она выглядела вполне прилично.

- Ты дорого за нее заплатил, Джон?

- Мне показалось, продавец был доволен.

- Что ж, это очень милая палатка, она мне нравится, - решила девушка.

- Благослови тебя Господь, дитя мое, ты слишком добра! Тебе придется довольствоваться этим неприглядным сооружением, пока мы не приобретем что-нибудь получше.

- Но мне не нужно ничего лучшего, ты и так очень добр и внимателен ко мне, эта палатка...

- Последний владелец, - сэр Мармадьюк с сомнением взглянул на полотняное сооружение, - выглядел довольно опрятно. И все же думаю, ее следует хорошенько встряхнуть и переставить на новое место, скажем, вон под то дерево, если ты согласна ночевать сегодня в этой лощине.

- Да, здесь очень удобно, и главное, уединенно. Вон там течет ручей, что тоже кстати, так что давай останемся здесь. Надо подогреть пирог. Я разведу костер.

- А я займусь палаткой.

Сняв сюртук, сэр Мармадьюк принялся за работу, и в конце концов не без труда сумел-таки свернуть палатку, совладав с путаницей из колышков и веревок. Он перетащил палатку на облюбованное место недалеко от журчащего ручья, где тенистые деревья и кусты создавали некое подобие беседки из листьев.

До сих пор погода стояла совершенно безветренная; сонная листва едва колыхалась под слабым дуновением ветра, но как только сэр Мармадьюк начал устанавливать палатку, налетел внезапный порыв ветра, словно присланный какими-то злобными духами. Ветер игриво подхватил холст, и то, что секунду назад являло собой безобидную палатку, вмиг обернулось в своевольным чудовищем, которое вырывалось из рук, легкомысленно порхало вокруг нашего героя, хлопало его по голове, путалось в ногах, словом, развлекалось вовсю. С достойным восхищения терпением сэр Мармадьюк пытался успокоить этот полотняный вихрь, но время шло, а все попытки нашего героя оканчивались ничем. Постепенно он разъярился, и борьба с непокорным сооружением приняла жестокий и беспощадный характер. Сэр Мармадьюк метался взад и вперед, размахивал руками, топал ногами, но чудовище лишь злобно хохотало и бесновалось на ветру.

Когда Ева направилась к ручью за водой, она обнаружила сэра Мармадьюка, без сил привалившегося к стволу дерева. И тут-то, конечно же, ветер стих, а чудовище успокоилось. Сэр Мармадьюк, задыхающийся и вспотевший, повернулся к Еве, которая прислонилась к дереву в приступе беззвучного хохота.

- О, Джон, - наконец выдохнула она. - прости за этот смех, но... Джон!

Сэр Мармадьюк надменно вскинул голову:

- Ева-Энн!

- Нет! - сквозь смех проговорила она, - только не напускай на себя такой величественный вид, Джон!

Сэр Мармадьюк рассмеялся.

- Клянусь небом, - воскликнул он, горестно взирая на бесформенный ком у своих ног, - всякий, кому удастся справиться с этим чудовищем без посторонней помощи, заслуживает уважения и восхищения.

- Тогда позволь мне помочь тебе.

И вот вместе им удалось установить палатку. Ева довольно осмотрела результат и воскликнула:

- Как здорово путешествовать!

- Пока не испортилась погода, - брюзгливо заметил джентльмен.

- Какая разница, если ты счастлив!

- А ты счастлива, Ева-Энн?

- Да, - ответила девушка, но тут же ее глаза помрачнели. - Да, счастлива, пока не начну вспоминать.

- Тогда забудь, - посоветовал он, - забудь обо всем, дитя мое, забудь об этом мире и его тревогах.

- Но забудет ли мир о нас, Джон?

- Конечно, забудет. Пройдет время и забудет, как забывает обо всех и обо всем.

- Ты уверен, что здесь я в такой же безопасности, как и в Лондоне?

- Абсолютно! - кивнул он.

- А ты счастлив, Джон?

- Да, как это ни странно!

- Но почему?

- Бог знает, может, из-за чувства новизны.

- И только, Джон?

- А, может, из-за моего необычайного аппетита.

- И все, Джон?

- Дитя мое, ты невыносимо любопытна.

Тут Ева-Энн быстро взглянула на него и так же быстро отвела взгляд. Он удивленно спросил:

- Что случилось?

- Ничего.

- Но ты рассердилась.

- Нет! - она раздраженно дернула прелестными плечами.

- Ева-Энн, о чем ты думаешь?

- О том, что пришло время вновь тебя кормить.

Затем, наполнив помятый чайник, она поспешила прочь, а он остался сидеть, растерянно и недоуменно глядя ей вслед.

Глава XVI,

представляющая бродячего торговца по имени Болтун Дик и его взгляды

От пирога с мясом и фасолью вскоре не осталось и следа. Сэр Мармадьюк, расположившись перед весело потрескивающим костром, погрузился в то блаженно-покойное состояние, которое всегда посещает человека после сытного ужина (или, по крайней мере, должно посещать). Но вдруг из кустов раздался какой-то унылый хрип. Сэр Мармадьюк привстал и вгляделся в окружающий сумрак. Наступил вечер, и на заросшую лощину опускалась благоухающая жимолостью тьма.

- Такое впечатление, что кто-то задыхается. - Он поднялся на ноги.

- Гораций! - воскликнула Ева. - Это Гораций! Он, должно быть, опять запутался, наверное, опять ходил вокруг дерева, пока веревка не начала его душить. Бедняжка!

- Глупый осел! - пробормотал сэр Мармадьюк и, пробравшись сквозь заросли, обнаружил виновника переполоха.

Веревка плотно обвилась вокруг дерева, ближайшего к нему куста и самого животного. Гораций прижался мордой к стволу дерева, всем своим видом воплощая само терпение. Сэр Мармадьюк принялся распутывать веревку, что оказалось нелегким делом, потребовавшим немало времени и усилий. Возясь с веревкой, он поучал смиренное животное:

- Гораций, ты настоящий осел, и все же, когда познаешь это на практике, в голову приходит мысль...

Тут он замолчал. В темноте явственно прозвучал хриплый мужской голос. Сэр Мармадьюк бросил Горация и поспешил назад на свет костра. На поляне стоял коренастый загорелый человек с огромным ящиком на спине, он пристально смотрел на девушку, сидевшую по другую сторону костра.

- Никак, Ева? - спросил человек. - И бьюсь об заклад, не одна.

- Откуда тебе известно мое имя? - спросила девушка, затаив дыхание и не сводя с пришельца испуганного взгляда.

- Ты женщина, разве не так? - прохрипел человек. - А каждая женщина Ева, и всякая Ева существует на погибель своего Адама, так-то вот! Ей-богу, если бы не та, самая первая Ева, я бы разъезжал сейчас на колеснице по Эдему, а не бродил бы по дорогам.

Тут человек запнулся и резко обернулся.

- Ага, вот и Адам! - удовлетворенно прохрипел он, - я был уверен, что у такой прелестной Евы обязательно должен иметься свой Адам, так уж всегда бывает. Как дела, Адам?

- Что вам надо? - хмуро спросил сэр Мармадьюк.

- Продать вам свой товар: веник, или ремень, швабру или нож, а может, платок, ну как?

- Нам ничего не нужно, благодарю вас.