Александра Маринина - Благие намерения

Люба молча кивнула. Она и сама понимала, что не дело это, когда парнишка растет с двумя обожающими его бабками, которые все спускают ему с рук и не перестают твердить, какой он замечательный и необыкновенный, а если кто думает иначе, так исключительно из зависти к Коленькиным неоспоримым достоинствам, к его уму, сообразительности, способностям и красоте. Мальчик и в самом деле был развит не по годам и имел ангельскую внешность: темные, слегка вьющиеся волосы, унаследованные от отца, сочетались с нежным овалом лица и огромными серыми глазами, доставшимися от матери, и тонкими чертами Клары Степановны.

– Решено, – твердо сказала Люба, – до конца учебного года пусть Коля поживет у бабушек, а потом я его заберу. Сейчас ноябрь, у меня есть полгода на то, чтобы найти работу поближе к дому. Конечно, придется переводить его в другую школу, но ничего, главное, что он будет жить с нами.

– Но ты приготовься, Клара Степановна костьми ляжет, – предупредила Тамара. – Они с Софьей жизни без Николаши не представляют. Тем более Клара недавно вышла на пенсию, и без внука ее жизнь сразу окажется пустой и скучной. Так что будут слезы, уговоры, увещевания, они еще и Родика на тебя натравят. И Родик, насколько я его знаю, будет на их стороне. Ты прости, Любаня, у тебя действительно замечательный муж, но мне кажется, он не большой любитель трудностей и проблем. Или я ошибаюсь?

Люба отвернулась и принялась за мытье посуды.

– Он очень хороший, – сказала она и замолчала.

– Он очень хороший, и ты его безумно любишь, – повторила вслед за ней Тамара. – Я все поняла. Завтра я в вечернюю смену работаю, кто Лельку из садика будет забирать? Мама?

– Нет, мама завтра не может. Я на работе договорилась, меня завтра отпустят в пять часов. Господи, хоть бы мама уже скорее на пенсию вышла! – простонала Люба. – Я не понимаю, как люди ухитряются работать и растить детей, если им бабушки не помогают! Ведь это же немыслимо! Или надо, чтобы детские сады работали до девяти вечера, или надо работающим матерям предоставлять работу рядом с домом, или я не знаю, что еще надо сделать, чтобы все было как-то по-человечески. Может, ты знаешь, Тома?

– Знаю. Надо, чтобы отменили статью за тунеядство, тогда матери смогут не работать, сидеть на попечении мужей и растить детей.

– А если мужа нет? Ну ладно, мне повезло, у меня Родик – золотой, но ведь не всем так везет, как мне. Вон сколько матерей-одиночек.

– Тогда пусть государство берет их на иждивение. Любка, это же так очевидно, об этом даже у Райкина номер есть! А толку что? Государственные мужи послушали, посмеялись, поаплодировали и тут же забыли.

Вернулся Родислав, сказал, что машина ждет у подъезда, и Тамара уехала.

В конце декабря на совещании у руководителя следственного отдела было объявлено:

– Завтра начинается министерская проверка. Будут проверять соблюдение режима секретности. Убедительная просьба ко всем сотрудникам привести в порядок столы и сейфы.

Родислав Романов мысленно чертыхнулся. Проверка режима секретности – вещь достаточно обычная, но почему ее всегда проводят в самое неудобное время? Конец года – время, когда все буквально зашиваются, чтобы месячная, квартальная и годовая отчетность выглядели пристойно. Для этого нужно тщательно пересмотреть все находящиеся в производстве уголовные дела, выверить сроки и прикинуть, какие дела необходимо закрыть в декабре, чтобы они попали как оконченные производством в отчетность заканчивающегося года, а какие можно потянуть до января, даже если по ним все уже сделано и можно передавать материалы в суд: если все дела закрыть декабрем, то январская отчетность будет выглядеть бедновато, и не миновать нагоняя от шефа. Кроме того, необходимо составить отчеты о работе за месяц и за год, заполнить и подать в учетную группу статистические карточки – короче говоря, в конце года дел выше головы, так надо же, чтобы именно в этот напряженный и хлопотный момент еще и проверка режима секретности пожаловала!

Вернувшись в кабинет, Родислав включил радио и принялся за разборку бумаг в столе и сейфе. Все, что подлежит регистрации, надо записать в специальный журнал, в отдельную стопку сложить документы, подлежащие возврату в секретариат, все ненужное выбросить или, в зависимости от регламента, отнести для официального уничтожения. Работа скучная, муторная, как, впрочем, и все, чем Романову приходится заниматься на службе. И не забыть извлечь из сейфа и вообще удалить из кабинета всякую всячину, которой ну никак не положено находиться на рабочем месте советского следователя – пустые и полупустые бутылки, а также различные сомнительного содержания журналы, которые оперативники частенько изымают при обысках у спекулянтов и щедро делятся ими с коллегами.

Он рассеянно перебирал бумаги в битком набитых ящиках стола, вполуха прислушиваясь к бубнящему радиоприемнику. Закончено строительство первой очереди Байкало-Амурской магистрали… Ну сколько можно? Эту «первую очередь» сдали еще ко Дню Победы, уж полгода прошло, а они все говорят, говорят… Впрочем, понятно, все радиопередачи посвящены итогам уходящего года, теперь каждый день с утра до вечера только и будут говорить о БАМе, о Совещании по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки и о первом в истории совместном советско-американском космическом полете нашего корабля «Союз-19» и «Аполлона». Новым чемпионом мира по шахматам провозглашен Анатолий Карпов – тоже достижение Советской страны, хотя Карпов не стал чемпионом, не выиграл чемпионскую корону, а именно провозглашен из-за отказа Роберта Фишера участвовать в матче, но все-таки. А вот то, что киевское «Динамо» получило приз как лучший футбольный клуб Европы, – это уж бесспорное доказательство преимуществ советского спорта. Черт, и откуда берутся все эти бумаги? В мусорное ведро их, без жалости и сомнений. Только порвать помельче.

Новости закончились, начался концерт по заявкам. Под бархатный баритон Льва Лещенко, исполнявшего «День Победы», Родислав нашел пустую папку и начал складывать в нее документы, давным-давно отписанные ему на исполнение и так и не возвращенные в секретариат. По части из них поручения были уже выполнены и даже попали в отчетность за предыдущие месяцы, а часть так и осталась без ответа. Что с ними делать? Быстренько выполнить и попытаться зарегистрировать задним числом? Или плюнуть и забыть, как забыли о них те руководители, которые эти поручения когда-то дали?

«Колышется дождь, – запел вокально-инструментальный ансамбль „Самоцветы“. – Не надо печалиться, вся жизнь впереди!» Вся жизнь впереди, и что в ней будет, в этой жизни? Протоколы, обвинительные заключения, постановления о производстве экспертизы, обыски, осмотры, выемки, очные ставки, допросы и бумаги, бумаги, бумаги… Когда их пишешь, они кажутся такими обязательными, такими важными, такими значимыми, а потом, спустя месяцы, находишь черновики или даже сами документы среди кипы ненужных и забытых бумаг в столе, смотришь на них и думаешь: и чего я над ними так убивался? Никому они на самом деле не нужны, ни конкретному начальнику, ни великому и могучему правосудию, ни тебе самому.