Анна Данилова - Красное на голубом

– Но вы же помогаете ему?

– Но мы не можем постоянно думать о Женьке Фролове! Если он позвонит, объявится, тогда и даем ему деньги, а так… Он же еще довольно молодой мужик, здоровый (если не считать его болезненного пристрастия к шахматам), выигрывает солидные суммы.

– Вы можете дать мне его адрес?

– Конечно! Записывайте: улица Рахова.

Марк пометил у себя в блокноте: Перекалина, Беленкова, Бурова – поговорить с женами; встретиться с Фроловым.

– Но не думаю, что Женька способен на такое. Он парень добрый, мягкий. Разве что у него крыша поехала. Да, он мог сойти с ума.

– Вы недолюбливаете его, – заметил Марк.

– Это правда. Все мы как-то отдалились от него. И знаете почему? От него просто веет болезнью. Он превратился в скелет. Ничего не ест, почти не спит. Ходит и постоянно записывает в блокнот какие-то шахматные комбинации. У него мозги вообще не отдыхают. С ним стало неинтересно, да и вообще, чувствуешь себя рядом с ним разжиревшей и пресытившейся свиньей.

– А как у него с женщинами?

– Вот что удивительно! Они просто липнут к нему, он же красивый мужик, интересный, но он так им и говорит – что, мол, у меня денег нет. Был он в свое время увлечен одной девушкой, совсем молоденькой. Думаю даже – несовершеннолетней. Но чем закончилась эта история – не знаю. Никто из нас троих не знает. Мы давно не видели Женьку.

– Вот вы говорите, что он красивый мужик, женщины к нему липнут. Тогда какой ему смысл, спрашивается, убивать ваших любовниц?

– А разве в этих убийствах вообще есть какой-нибудь смысл? – Буров с силой раздавил в пепельнице сигарету.

– Петр, это я, Буров.

– Валя? Привет.

– Ты где?

– Дома.

– Ты можешь говорить?

– Да, я в кабинете, меня никто не слышит. А что случилось? Ты что-нибудь узнал?

– У меня сегодня был Садовников, Марк. Ну, ты его знаешь, он следователь. Он занимается как раз нашими… делами.

– Я его знаю, да. И что? Что-нибудь выяснилось?

– Да что там может выясниться? Ничего. Он меня расспрашивал о Марине, о нас всех. Понимаешь, он предположил, что их мог убить Женька Фролов. Ну, вроде он – неудачник.

– Я и сам об этом размышлял. Конечно, плохо так думать о своем товарище, к тому же о таком классном шахматисте. Ты знаешь, он же в Ульяновск ездил, на Храмцовский турнир, потом в Воронеж. Всегда попадал в лидирующую группу.

– Но это же не Карповский фестиваль! Думаю, зря я Марку о нем рассказал. Теперь он поедет к Женьке домой, будет соседей расспрашивать.

– Ну и пусть, а тебе-то что? А вдруг у нашего Жени крыша поехала? Хотя говорю вот сейчас с тобой и ловлю себя на мысли, что все это – ложный след, это не он. Говорят, интуиции верить нельзя, но я чувствую, что это не он, это вообще не из той оперы.

– А из какой? Слушай, Петя, я что звоню-то. Помнишь, ты подарил Оле золотую пирамидку, брелок?

– Да, конечно. Это слиток чистого золота. Оля еще не поверила тогда. И что?

– Ты же получил посылку с ее вещами, так?

– Да, – он уже понял, какой вопрос последует за этим. – Знаешь, когда я у нее дома был, помните, я рассказывал вам, как застал эту сучку, соседку, которая хотела ограбить Олю после ее смерти? Так вот, я спросил ее о пирамидке, и она сказала, что ничего не видела и не брала. А когда я получил эти вещи, я был в таком состоянии. Словом, я о брелке даже и не вспомнил. Может, она и была среди ее вещей, украшений. Может, в кармане брюк или в сумке? У меня в памяти этого не осталось. А что?

– Ты только не пугайся. Но я видел сегодня утром твоего сына, Костю. Он был неподалеку от моего офиса, стоял, разговаривая с кем-то, и вертел в руках ключи от машины. И там была эта пирамидка, точно тебе говорю! Это была она! У тебя же не могло их быть две, одинаковых? Ты не дарил Косте такую же?

– Нет. Она была одна… – На Петра Андреевича вдруг навалилась такая тоска, сильно заболело в груди и стало так трудно дышать, что он схватился за сердце. – Валя, а ты не мог ничего перепутать?

– Нет. Я, собственно, поэтому и звоню тебе. Как-то все это странно. Я подумал. Твой Костя – словно не от мира сего. Как ангел. Может, он решил порядок навести?

– Какой еще порядок?

– Ну, узнал о твоих похождениях.

– Валя, ты думаешь, что говоришь?

– А как у него оказалась пирамидка, которую ты подарил Ольге? А может, она и с ним тоже встречалась? Извини, что я так вот, в лоб. Но он – парень необыкновенный, красивый, как ангел, повторяю, и, кто знает, может, у них что-то и было, скажем, до того, как она стала встречаться с тобой? Вот он и не выдержал. Понимаю, что причиняю тебе боль, но это та самая пирамидка.

– Прости, Валя, но, по-моему, это у тебя крыша поехала!

Петр Андреевич отключил телефон и быстрым шагом направился в ванную комнату. Достал из-под ванны пакет, вывалил содержимое в большой пластиковый розовый таз. Начал перебирать вещи. Руки его при этом дрожали. Нет, среди вещей погибшей Оли золотой пирамидки не было. Значит, не было ее и тогда, когда он в первый раз все осматривал. Да и как он смотрел? В конверте он нашел тонкую золотую цепочку, браслет, сережки. Пирамидки не было! Может, Костя случайно обнаружил пакет под ванной, удивился его содержимому, обратил внимание на брелок? Но зачем он взял его? Чтобы позлить отца? Продемонстрировать к нему все свое презрение? Но ведь Костя не такой. Он всегда любил отца и мать!

Петр Андреевич уложил все вещи обратно в пакет и засунул еще дальше под ванну. Стоп. А домработница? Она же могла его заметить? Нет, не могла. У нее недельный отпуск, к счастью. Ну да, он поэтому и спрятал посылку туда, зная, что Наташа не станет убирать под ванной, дождется возвращения домработницы. И что же тогда получается? Костя нашел сверток, увидел женские вещи и предположил, что у отца появилась любовница. Хотя с чего бы он подумал именно это? Мало ли откуда в пакете могли взяться женские вещи? А вдруг это одежда домработницы? Но тогда почему она лежит под ванной? У нее же есть своя комната, со шкафом и прочей мебелью. Нет, Костя не идиот, он догадался бы, что пакет находится там потому, что его спрятали. Кто мог спрятать женские вещи? Мама тоже не положила бы их туда, зачем ей это делать? Значит, только отец. А какое отношение он может иметь к женским вещам? К тому же это одежда молодой женщины, а не какой-нибудь старухи. Конечно, Костя понял, что у отца есть любовница. И он наверняка голову сломал, предполагая, зачем отцу понадобилось прятать ее вещи под ванну. Даже если он знает от Риты Орловой, жены Марка Садовникова, о совершенных в городе преступлениях, о смерти трех женщин, то о посылках Марк узнал, если верить Валентину Бурову, только сегодня. Значит, Рита ничего не знала и, следовательно, ничего не могла рассказать Косте.

Костя более внимательно, чем сам Петр Андреевич, рассматривал вещи Оли, и обнаружил брелок. Спрашивается, зачем он взял его себе?